Валерий Вотрин - Гермес или Химера
"Философия предвидения" боится и не любит грубых. Место и роль человека и его производных на том спортивно-смотровом пьедестале, каковым является Вселенная, на первенстве среди соревнующихся родов и видов, и есть область применения НФ. На Земле возможен только фантастический реализм.
Фантастический реализм мне милее реальной фантастики с ее плоскостопным видением мира. Косность фантастической фантастики в ее выдумках, ибо человек существо, по горло вкопанное в землю. Сползание же в фантастику с того трамплина, который зовем мы жизнью, пожалуй, единственное правдивое описание нашего существования. Весь фокус в том, что он размыт. Главный Факир пьян либо спит, а фокус, с игральными картами или же оптический, непонятен и искажен астигматизмом. С этого постулата и начинается "Гермес".
Ахаз Ховен. Квинтиллиан Лойола. Сикст Гольбах. Ириарте. Мариньяно. Рёдер. Вольдемар Пиль. Бакст. Сеймур Квинке. Леверт. Флаэрти. Густав Цвингли. Аугусто Лента. Трифон Малларме. Цезарь Кобленц. Штумпф.
Столбцы имен. Длинные черные столбцы имен, начинающиеся во льдах неолита и продолжающие пополняться и сейчас чьей-то невидимой рукой. Что такое мир, как не столбец имен, слов, понятий и всего того, что не называемо? Что такое бог, как не неутомимый кроссвордист, одержимый страстью заполнять пустые клетки? Что такое жизнь, как не боязнь быть неназванным? Недопустимо и страшно менять свое имя. Этот ритуал, погребенный под дежурной фальшью загсов, кричит из древних пропастей утерянного знания. Всяк сверчок носи свои имярек. Всяк герой соответствуй своему имени. Не нужно описывать человека - просто назови его имя. Так Малларме перестает быть творцом "Стихотворений" и становится рыбарем.
Архонты: Аполлон, Арес, Геката, Деметра, Плутос, Приап, Протей - всего 7. С уходом Аполлона - также Сет. Члены Буле: номинально Адонис, Ате, Гелос, Гермес, Дионис, Мом, Пеан, Форкис, Эрида, потом Баст и Себек.
Нет Афродиты - и нет красоты. Нет Афины - и нет мудрости. Нет Зевса - и нет мощи. А есть лишь бедный Адонис, умирающий и воскресающий бог.
Определения человека разными богами.
Предельный мотив рыбоненавистничества. Трисмегист.
Что такое человек? Это определенное количество масок. Что такое бог? Это количество масок неопределенное. Другими словами, если сумма возможных личин человека в конечном итоге ограничивается его чисто человеческими возможностями, то волшебник-бог (не Бог, а бог - пантеонный приживал) одним легким напряжением мимических мышц помогает себе создать новую маску. Так и возникает цепь: Зевс - Юпитер - Брахма и т.д. Однако это слишком дюмезильно и чересчур леви-строссно. Куда оригинальнее была концепция, выведенная в "Другом Апокалипсисе": у каждого народа - свой бог. Эти индоевропейские двойники, показавшиеся мне такими оригинальными в начале (тогда я не читал ни Тейлора, ни Фрейзера, ни Леви-Брюля, ни структуралистов) и моим собственным открытием, страдают многими недостатками, так же как и моя теория при ближайшем же рассмотрении оказывается аккуратным домиком из песка. Не всех богов можно нанизать на одну булавку, как мотыльков. В Скандинавии Один совсем не Зевс, то есть Зевс там не Один, а Тюр. Ну, а кто там, допустим, Гермес? Локи? Слишком негативен. Тут невозможны никакие точные формулы. И так понятно, что боги, связанные древними индоевропейскими корнями, кровавые боги ацтеков, молчаливые монгольские бурханы и удивительные танцоры на карликах Индии, - все это маски одного и того же громадного спектакля под названием Вечность.
Современное мифотворчество - уже повторение. Оно похоже на кварц, в который кое-где вкраплены блестки золота. Однако известная вторичность не мешает мифотворчеству быть одним из самых продуктивных жанров в литературе, хотя степень такой продуктивности зависит от степени синкретичности мифотворчества. Семеро звероподобных офитских Архонтов довлеют над каждым словом "Гермеса". Седьмой Архонт - Оноил, или Фарфаваоф, - Ослобог, потому что зверь его - осел, становится Сетом, злым египетским пустынником, символом которого также является осел. И на осле же прибыл Христос в Иерусалим. Так рампа гигантской сцены двоится и троится в человеческих глазах, как, собственно, и должно быть. Ослобог-Сет-Сутех становится Сатаной, Гермес предстает спасителем мира, юлящий и хитроватый Штумпф управляет людскими судьбами, а Иисус... Иисус изнывает на кресте! А что человек вам, о Архонты мира сего? А он песок, сухой и сыпучий, он - смерть, он - вечная метаморфоза и неизменность, он - безумное животное безумной богини, он - вера. Да, именно вера. Не малодушное слюнтяйство, не показуха, а вера. Хотя много иронии, дара своего друга Мома, вкладывает в это слово Гермес, пролаз и быкокрад. Искуплением же занимается другой, умирающий и воскресающий, - Иисус. Довольно распространенная теория в христологии. Значит, есть искупление? Или нет его? Есть, но через силу, со скребущими душу кошками, через не хочу. Ибо тягостно заниматься ему неблагодарным, не приносящим пользы делом. Потому что на свете есть Гогна. Эволюция их в моих черновиках, как и всякая эволюция, была нелегкой. Сыны проклятия, Гогна очень кстати сейчас, поскольку мы живем в эпоху морально-религиозного ханжества. Для кого-то вера - чистый пламень, а для кого-то омут, в который кидаются очертя голову, и тонут в нем, и захлебываются, и подныривают в тщетной и тщательной попытке утонуть. Гогна, люди без лица и имени, мертвые жильцы на этом свете и выходцы со света того, каменные вехи на дороге благих намерений. Сколь далеко от них трисмегистничанье Гермеса. Гогна, Гогна все мы, разбитое, забытое поколение, кошка, раздавленная тяжелой фурой истории!
Три способа убить бога: 1) заковать его в цепи, покуда он, лишившись сил, не умрет; 2) лишить веры и почитания; 3) отобрать и передать другому его Ремесло.
Гогна - это демоны, "боги данного мгновения". Поэтому они страшны как для людей, так и для богов.
Смерть Пана действительно знаменует собой гибель старого мира, как говорит Плутарх, а за ним повторяет Рабле.
Чтобы досадить Христу особо, нужно вредить людям, его овцам, чем и занимаются Архонты.
Эволюция Гогна продолжается. Теперь это уже "боги мгновения". Быть может, следовало укоренить эту мысль в романе? Но люди-Гогна зримей бесплотных демонов мгновения. А образ конца античности в виде Пана далеко не все, что означает он в романе. Явление Пана Гермесу - это, может быть, предвестие конца рыбы? Ведь рыба не может жить без воды-веры: она уснет на каменном и враждебном берегу. Однако я, Гай Валерий Вотр, вовсе не собираюсь ускорять это.
Тартар: святотатцы. Цербер. Титаны.
Баст в прекрасных отношениях с Осирисом. Ведь она и есть Шехина, проявление его воли в мире.
