Александр Соколов - Тайна прикосновения
Старец нахмурился и сделал продолжительную паузу. Он посмотрел через прозрачную стену в сторону зелёных насаждений: там, возле искусственного водопада, на зелёной траве резвилось стадо ланей.
— Кто желает оставить свою деятельность и отправиться в Гельсифанские сады, чтобы вкусить прелести рая?
Наступила тишина, было слышно, как откуда-то сверху поступает озонированный воздух, насыщенный пряными запахами лета. Все знали, что «отправиться в рай» значит стать ягнёнком в саду, где вечное лето, нет хищников и в обилии растёт сочная зелёная трава. При этом сохраняется способность мыслить, и твой ум занят созерцанием природы, ландшафты которой всё время меняются — неизменными остаются тёплые лучи искусственного солнца, разнообразие растительного мира.
Творцу всё под силу, и теперь все присутствующие поняли — грядут великие перемены. Никто из них не поднял руки. Лишь одна Тоска попыталась приподнять вверх ладонь, но Грусть резко прервала её попытку. Какой рай может сравниться с командировками на Землю, с собственной ролью в этом могучем потоке жизни, который устремился в Космос? Пронзительные глаза председательствующего прошлись ещё раз по собравшимся, и он спокойно продолжал:
— Я так и предполагал. Никто не хочет стать ягнёнком! Лучше быть Ленью, Глупостью, Никчёмностью, но существовать в реальном ряду необходимого. Названные персонажи нужны мне, чтобы всякая нормальная человеческая особь обозревала все свои возможности снизу доверху. Подстёгивает не только пример успеха, но и страх оказаться на дне! Если эта троица справится со своей задачей в должной мере, то будет вознаграждена и уйдёт на заслуженный отдых. Сражаться с человеком за человека можно только соблюдая меру вашего присутствия, мной установленную. Сегодня вы все получите электронные носители, где будут определены границы каждого. Агрессия! Будьте добры слушать меня, иначе я отведу Вам роль овечки в названных мной садах. Клонировать новый экземпляр с Вашим именем мне придётся, если Вы не осознаете важность момента. На Вас возлагалась задача будить человека от Лени, Апатии, Вы же попытались разрушить всё созданное мной! Достаточно было одной мировой войны на Земле, чтобы человечество поняло тупиковый путь этого способа раздела мира. Но, по-моему, Вы вошли во вкус. Вероятно, Вам безумно понравились немецкие сосиски с пивом, и Вы решили накормить ими весь мир, провозгласив себя в качестве девиза, пока я был очень занят.
— Простите, мессир! — пропищала несвойственным ей голосом Агрессия. — Но Ум и Честь, Воля и Совесть стали строить новое, сильное Германское государство в Европе. Причём руководил всем Ум, он сказал: «С одними женщинами ничего толкового не построишь!», поэтому позвал к себе в помощники ваших адептов: Национализм и Шовинизм. Я — всего лишь сухая спичка, которой оставалось чиркнуть.
Великий Творец поднял правую руку с жезлом:
— Я собрал вас не для дискуссий! Отныне я не передаю никому своих полномочий и буду сам анализировать ситуацию. Каждый из вас будет лично мне отвечать за свой объём работы. И никакой междоусобицы и стремления занять первые места в нашем предприятии. Исходя из результатов моего анализа, будет пополняться стадо в Гельсифанском саду и, взамен убывшим, излишне деятельным или пассивным, будут клонироваться новые создатели Космического разума. Ищите золотую середину, что зовётся мерой всего сущего. Если вам не удаётся это — отправляйтесь в стадо, которое не знает ни времени, ни печали. Там много тепла, света, много сочной зелёной травы. и вечная счастливая жизнь! Я знаю, вы выберете другое. Вы, как древние римляне, выберете арену битвы, но отныне каждый ваш жест будет положен в копилку собственной судьбы…
Теперь я спрашиваю вас: вы не забыли, какой сейчас год от рождества Христова на планете Земля? Одна тысяча девятьсот сорок шестой! В Нюрберге идёт процесс, там люди разгребают пожарище, к которому мы с вами имеем прямое отношение. С этого года в сообществе людей произойдут глобальные изменения, и я, чувствуя свою вину в том испытании, которому подверг человечество с вашей помощью, обязуюсь дать людям нового героя: этот человек не связан путами веры, обязательством перед богом или государством. Он будет любить своих близких, свою семью, Родину и будет уважать эти же чувства в других, как в соплеменниках, так и иноземцах. Его харизма позволит вести ему активный образ жизни, проникать в святая святых тайн мироздания. Это будет прообраз, близкий к сверхчеловеку, человеку с космическим сознанием. Я ответственен за распространение такого человека на Земле и за преобладание этого типа в недалёком будущем. От вас требуется вложить все ваши силы в поддержку и распространение такого человеческого образа на Земле. Учётом и анализом количественного распространения этой особи, качественными изменениями психики нового героя будут заниматься мои агенты, в обязанность которых будет входить и присмотр за вами. Не пытайтесь распознать моих посланников! Это будет вам не по силам. А теперь я готов выслушать здесь каждого, кто может достойно одарить моего нового человека, вести его по жизни среди людей, искалеченных вашими амбициями, вашим соревнованием за первенство. Чтобы вы ни преподнесли моему герою, помните: самое главное — мера всего сущего! Квоты на «дозы» вашего присутствия буду определять я, и горе тому, кто захочет «пересолить» моё кушанье!
Старик замолчал, в зале повисла тишина, в которой было слышно только пение птиц. Творец не торопил своих подопечных, он понимал, что им нужна пауза.
Первым поднялся Ум. Все знали, что Правитель признаёт его первенство среди присутствующих, и поэтому ждали, что он скажет.
— Я подарю ему особое зрение, способное видеть во многих вещах то, что большинство не видит. Желание постигать тайны жизни появится в нём с молодости, и до самой старости его не покинет жажда знаний, — сказал Ум и поклонился Старцу.
— Неплохо! — откликнулся председатель и взялся пальцами за свою короткую белую бороду. — Но всё это было. И мой герой вновь умрёт одиночкой в безвестности, как, например, Ван Гог или Вавилов?
— Нет, Великий! За ним пойдут люди, и он при жизни увидит результаты своего труда, для многих и многих он станет примером.
— Это уже лучше!
Красота женщины, которая вышла из-за стола, превосходила всё мыслимое. Присутствующие могли любоваться её телом под прозрачными одеждами, от фигуры исходил еле заметный свет, делающий контуры изменчивыми. Эти несколько шагов она сделала с неповторимой грацией, держа левую руку у прекрасных грудей, правую, опустив вниз, она отставила в сторону. Любовь говорила мягким грудным голосом, каким воркуют в ясную погоду горлицы:
