Виталий Пищенко - Филателист
– Представления не имею, – испугался Шамошвалов. – Так и было.
– Та-ак, – подозрительно протянул Ладушкин. – Придется пройти в почтовое отделение. Собирайтесь.
Ошарашенный Цезарь Филиппович подчинился. Уже выходя из комнаты, он обернулся и увидел, что сержант, тщательно спрятавший в планшет упаковку, оставил чертов кристалл на столе.
– Штуковину эту заберите, – недовольно изрек доцент.
– Зачем? – не понял Ладушкин.
– А расшифровывать кто будет? – удивился Шамошвалов.
…На почте сержант за каких-нибудь пять минут расколол расплакавшуюся тетеху, которая чистосердечно призналась в том, что весь последний год сдирает с полученных конвертов марки для внука. Пригрозив ей всеми мыслимыми и немыслимыми карами за нарушение почтового законодательства, Ладушкин удовлетворенно упрятал в служебное удостоверение выданный нарушительницей обрезок упаковки и исчез. На полторы недели.
Цезарю Филипповичу не спалось. Снились кошмары: бездны космоса, фотонные корабли, пришельцы, тянущие к нему цепкие хвощевидные лапки… Странный голос глухо завывал: «Шамо-шва-ло-у-у». Когда доцент открыл-таки слипающиеся глаза, то понял, что это надрывается дверной звонок. За окном начинало сереть утро. На пороге стоял Ладушкин.
– Цезарь Филиппович, – трагическим шепотом сообщил сержант, – у вас в почтовом ящике лежит новое инопланетное отправление.
Заспанный доцент молча сунул в руку представителя власти ключ от почтового ящика. Ладушкин загромыхал вниз по ступенькам, чтобы через пару минут вернуться.
– Вот, – торжественно сообщил он, аккуратно вскрывая конверт, из которого выскользнула глиняная табличка.
После внимательного изучения послания, сержант вынес вердикт:
– Клинопись. Судя по тому, что каждая группа знаков завершается одним и тем же значком, это вопросы. Наверное, очередное интервью. Будете отвечать?
– Нет, – сердито ответил доцент. – Вы предыдущее расшифровали?
– Работаем, – рассеянно пояснил сержант. – Сложный текст, как минимум два смысловых слоя. Вам этот конверт нужен? – осведомился он.
– На кой он мне? – скривился Цезарь Филиппович. – Можете забрать вместе с содержимым.
Шамошвалов сидел в закутке зернохранилища, гордо именуемом «лабораторией», и, брюзгливо оттопырив нижнюю губу, рассматривал на свет мутное содержимое колбы. Похоже, сторож так и не научится правильно проводить анализы. Бестолочь…
В коридоре послышались шаркающие шаги.
«Легок на помине», – зло подумал доцент, и в это время дверь распахнулась.
– Цезарь Филиппович, за вами… Приехали… – донеслось до ушей Шамошвалова, и колба выпала из его задрожавших рук. Слава Богу, доцент успел разглядеть, что из-за плеча сторожа выглядывает взволнованное лицо Ладушкина.
– Вы срочно необходимы, – выдохнул сержант. – Пришло заказное письмо. Его в отсутствии адресата не выдают!
…Заказное письмо оказалось огромной загогулиной, со всех сторон оклеенной разноцветными клочками бумаги и уляпанной странного вида печатями. Увидев его, Ладушкин затрясся.
– Забирайте, – махнул рукой Цезарь Филиппович, не дожидаясь вопроса.
Еще через неделю наконец-то появились результаты расшифровки кристаллогазеты. Счастливый Ладушкин сам доставил их Шамошвалову. Текстов, к удивлению доцента, оказалось два. Первый из них Цезарь Филиппович быстро пробежал глазами и остался доволен. Инопланетянин изложил его речь точно и вольностей не допустил. Но второй… Чуть только доцент заглянул в строки, отпечатанные на разболтанной пишущей машинке, его едва не хватил удар. Подлый пришелец изложил мысли доцента! К счастью, эта часть текста практически не поддалась дешифровке, и пестрела лакунами.
– Поработаем, – преданно глядя на Цезаря Филипповича, пообещал Ладушкин. – Все разберем.
– Не надо, – свой голос доцент слышал, как сквозь слой ваты. – Там ничего интересного. Не тратьте время, силы и главное – средства…
– Как хотите, – легко согласился сержант, и в этот момент пол квартиры вздрогнул.
Цезарь Филиппович успел заметить скользнувшее за окном летающее блюдце, на балкон грохнулось что-то тяжелое…
– Елки-палки! – взвыл Ладушкин, бросаясь к окну.
На балконе лежал огромный зубчатый диск, к которому на витом шнуре крепился малюсенький конвертик.
– Надо же… – бормотал сержант, склонившись над диском. – Печать, она же знак почтовой оплаты… А это, конечно, почтовое отправление! Будем вскрывать? – спросил он доцента.
– Нет! – с ужасом выкрикнул Шамошвалов. – Забирайте так! И не вскрывайте ни при каких обстоятельствах…
– Спасибо, – выдохнул Ладушкин. – Цезарь Филиппович, родной… Ведь это же!..
Он, кряхтя, попытался поднять диск, не смог и метнулся к двери.
– Я сейчас, – бормотал сержант. – Пулей до вытрезвителя и обратно… Вы только, Цезарь Филиппович, не уходите никуда…
Шамошвалов опустился на стул и тупо уставился в пол. Даже когда дверь отворилась, и в квартиру вошли четыре амбала с помятыми физиономиями, доцент не поднял голову.
– Осторожнее, – слышал он яростное шипение сержанта. – Зубцы повредите, головы поотрываю!
Бугаи, крякнув, подняли диск и, дыша сивушным перегаром, затопали к выходу. Ладушкин поспешал за ними.
Лишь когда звук их шагов угас, Цезарь Филиппович поднялся и подошел к окну. Над стоящими на окраине Репьевска остовами многоэтажек тянула в сторону Чудинки летающая тарелка. За нею стелился шлейф густого и наверняка вонючего дыма.
– Вот я вам… – погрозил пришельцам кулаком доцент.
Под окнами заурчал мотор. Шамошвалов видел, как похмельные бугаи под присмотром Ладушкин осторожно укладывали зубчатый диск на подстеленное в «воронок» одеяло, как машина вырулила со двора…
– И этот туда же, – злобно процедил сквозь зубы Цезарь Филиппович, – Фи-ла-те-лист!
Последнее слово доцент произнес как самое страшное ругательство…
5 января 2003 года
