Алексей Барон - Эскадра его высочества
— Эх, — с досадой сказал Франц. — Дас ист пикник капут.
— Капут? Ну почему? Мой совет: попробуйте проехать дальше к норду.
— Похоже, ничего другого не остается.
Фрегаттен-капитан сочувственно кивнул.
— Боюсь, что так. Всего доброго, господа!
— Семь футов под киль, — уныло пожелал Кузема.
Фон Штоль вдруг перестал улыбаться.
— Спасибо, — сказал он. — Нам это пригодится.
* * *Дорога шла вдоль Теклы. Съездов к реке попадалось много, но все они оказывались перекрытыми. Везде их ожидало одно и то же: смешанные кордоны полиции и морской пехоты, а над прибрежными лесами то там то сям торчали черточки мачт. К берегу беспрепятственно проезжали только крытые военные фуры.
— Похоже, что кригсмарине затевает какие-то крупные маневры, — сообщил Ждан.
— Да, — с досадой согласился Франц, — эти морячки просто задались целью испортить нам праздник!
Время близилось к полудню. Нетерпеливый архитектор уже предложил было возвращаться, посчитав дальнейшую поездку бесполезной. Но тут зоркие степные глаза Бур-хана чуть ли не в километре впереди все-таки углядели едва заметный разрыв между деревьями.
— Эй, любезный! Ну-ка, пошевели лошадок, — крикнул эффенди.
Кучер щелкнул кнутом, экипаж покатился быстрее.
Вскоре они достигли нужного места, — поворота в узкую аллею между столетними соснами. Таинственную, тенистую, манящую. И никого там не было, — ни полицейских, ни солдат, ни праздно гуляющих агентов с корзинками грибов.
— Неужели повезло? — удивился Ждан. — Ну-ка, ну-ка, вперед, наш добрый Харон! То есть поворачивай.
Экипаж наконец покинул заколдованный Муром-шляхт. Над ним тотчас сомкнулись кроны сосен. Но сквозь ветви пробивались яркие полуденные лучи, пронзая лес столбами света. У основания этих столбов ярко зеленела трава, рдели бусинки созревающей костяники. Стучал дятел, кому-то увесисто отмеривала годы кукушка. Пахло смолой. Потом к этому аромату начал примешиваться слабый запах тины, — со стороны реки подул ветерок.
— Прелесть, — сказал Франц. — Только лесных нимф и не хватает!
— Будут, — пообещал Бурхан.
Кэйр покачал головой.
— Очень странно.
— Что странно?
— Что вся эта прелесть не огорожена знаками частной собственности, вот что странно.
— Да. С прелестями такое бывает редко, — согласился Бурхан, дитя гарема.
* * *Оставляя по правую руку длинную кирпичную ограду, они выехали к лесистому мысу. Между деревьями и урезом воды там тянулась полоса чистого песка, а из леса струился бормочущий ручей.
— Идеальное место, — оценил Бурхан, очень гордый тем, что благодаря его бдительности все обернулось так удачно.
— Но все же, чья это вилла? — сказал Кэйр, разглядывая кирпичный забор справа. — Не помню ее на карте.
Монументальный забор был очень высок, примерно в три человеческих роста. За ним густо росли голубые ели, а дальше — толстые старые сосны. Забор и два яруса хвойных крон совершенно скрывали внутреннее пространство усадьбы. Только в одном месте между деревьями краснел кусочек крыши.
— Очень уединенное гнездышко, — оценил Ждан. — И что за людоед там поселился?
— Весьма состоятельный, — заметил Кэйр. — В участке не меньше гектара.
— Если не два.
— Вполне может быть и три.
— Эй! Пора разгружаться, — нетерпеливо сказал Бурхан, торопясь наверстать упущенное время. — Разве мы нарушили какой-нибудь хитрый закон?
— Да вроде нет.
Архитектор Кирш страшно оживился.
— Тогда — за дело. Шнелль, шнелль, майн либер штудентен! Жизнь проходит! Хватайте ее за каудатум! Си-речь — за хвост.
— Бутылки не побейте, — предостерег Ждан. — Ибо это единственное оружие, которым мы располагаем.
— Против кого, чудак? Мы же. не в эмиратах и не в диком Ящерленде. И вообще, зачем цивилизованным людям оружие?
— Дорогой мой, цивилизованный человек отличается от дикаря прежде всего оружием.
— Ну ты и сформулировал!
— Попробуй опровергнуть, — проворчал Ждан.
* * *Экипаж загнали под деревья.
Хозяин выпряг лошадей, напоил их из родника, привязал, а после этого завалился спать. Он был нанят до вечера, из блаженного возраста, когда бултыхание в воде доставляет удовольствие давно вышел, а детектив про глупых покаянских шпионов, изо всех сил описанных неким господином У.О.Купадником, успел дочитать еще утром. Словом, выбора у бедняги не было, чем он с удовольствием и воспользовался.
Господа же студенты закопали бутылки в песок, корзину с провизией перенесли на берег, там же расстелили большие махровые полотенца. После этого, наконец дорвавшись до реки, больше часа азартно плескались, гонялись друг за другом и ныряли в поисках предсказанных русалок.
Потом с большим аппетитом пообедали, со вкусом выпили, выкурили по трубочке, сыграли в бридж, и мирно задремали под шум мелких речных волн, под шорохи леса, под меланхолические крики чаек. Сытые, довольные, разморенные и уже чуть-чуть обгоревшие.
Однако идиллия продолжалась не слишком долго. Сначала Бурхан, затем Кэйр и Франц были разбужены посторонними звуками. Проснулся даже известный соня Ждан, как это было ни странно.
* * *Звуки доносились из-за поворота реки.
Примерно в полумиле от пляжа над верхушками деревьев показались мачты. Ветер доносил хлопанье парусов, крики матросов, облепивших реи.
Разворачиваясь, корабль на несколько минут показался из-за лесистого острова, но потом вошел в бухточку и вновь скрылся, оставив над деревьями только стеньги.
— Вот это да, — изумленно сказал Ждан. — Знаете, что это было за судно?
— И что это было за судно? — лениво поинтересовался Бурхан.
— «Поларштерн», господа. Разрази меня гром — «Поларштерн»! Яхта самого курфюрста.
— Ну да, — сказал Кэйр. — Ты уверен?
— Обижаешь, судья. Я с закрытыми глазами могу нарисовать чертеж этого роскошного корабля.
— Еще один сюрпри-из…
— Ну и что? — пожал плечами Бурхан. — Курфюрст тоже имеет право на маленький пикничок. Монаршья работа она знаете какая? Тяже-о-лая. Ох!
Бурхан зевнул и повернулся на бок, собираясь еще разок как следует вздремнуть на свежем воздухе. Только спать в тот день никому уже не пришлось. Внезапно в шаге от полотенца эффенди в песок вонзилась самая настоящая боевая стрела. Длинная, черная, с черным же пером на конце.
Бурхан подскочил.
— Что… что за провокация?
— Где? — спросил Ждан.
— Да вот, рядом с моей пяткой! Ашшауз саксаул…
Франц взял стрелу и его брови поползли вверх.
