Наталья Резанова - Самый длинный день
Потом мы, не сговариваясь, направились к Правому саду - не тому, где фонтан, а где монумент Акту об Отъединении. Идти босиком после жары было приятно. И пока что безопасно. Не то, что утром, когда на площади можно напороться на битое стекло.
Возле невысокой каменной ограды сада я остановилась и поставила сумку. Никто не возражал. Сидеть, опираясь на борт, было удобно, и открывался хороший вид на площадь и Кремль.
Удивительно, как прогрелся камень. Я чувствовала это сквозь ткань парусиновых штанов. Не припомню, чтоб в этот день, и главное, в эту ночь была плохая погода. Говорят, как-то тучи специально отводят. Но я в технологии не разбираюсь.
- Ну, что, разгонную? - сказала Настасья.
Я кивнула. Темнело, пора было начинать. Зульфия, с присущей ей восточной молчаливостью и сноровистостью, уже извлекала бутылки и штопор. Я достала кружки. Не дикари же мы, чтоб из горла пить.
К тому времени, когда выплыла луна , оркестры гремели, а груда обуви, казалось, сравнялась высотой с кремлевскими башнями, народ сидел и под этими самыми башнями, и на газонах бульваров, в садах и вокруг них. Одни пили, другие - так. Смотрели. Ждали.
Мы-то, конечно, пили. Поэтому я пропустила момент, когда посреди площади появились те, без кого начинать нельзя. Местная элита, в большинстве своем из "чистых" с Всеславой Петрищевой во главе. Мне как-то пришлось брать у нее интервью. Журнал, где я работая, в принципе, далек от от политики, но тут - куда деваться. "Наша Слава" принадлежит к вождям партии, и, вдобавок, местная уроженка. Значит, сегодня костер будет зажигать она. В прошлом году это был губернатор. Правда, какого-либо закона, определяющего кандидатуру человека, исполняющего обычай, не существует. Хотя в Москве последние лет двадцать, с тех самых пор, как туда перенесли столицу, это делает премьер. А у нас - кто когда.
Музыка смолкала. Петрищева остановилась - среднего роста, в костюме из некрашеного льна, с узлом русых волос. В свете луны она была очень бледной, хотя в действительности у нее здоровый румянец - я свидетельствую.
Помощники плеснули на обувь специальным составом - он легко воспламеняется и отбивает вонь. Петрищевой поднесли факел.
- Гори, грязь! - четким голосом произнесла она и отработанным жестом швырнула факел на обувку. Пламя занялось.
- Гори, грязь! - подхватила площадь. - Гори!
Сожжение обуви - обычай вовсе не древний, и отнюдь не русский. Даже не российский - я выясняла. Но почему-то очень прижился. Молодежь уверена, что так все и было искони. Однако мама говорит, что в ее время, когда праздновали Самый Длинный День, обувь еще не жгли. А сейчас попробуй заикнись об этом! Все знают - сегодня мы принесли на своих подошвах всю грязь, что накопилась за год, чтобы избавиться от нее.
- Чего пялишься? - Настя толкнула меня локтем в бок. - Костров не видала? Лопай давай, не теряй времени!
Грубость ее не была оскорбительна. В конце концов, из нас она наиболее уязвима. У Зульфии тоже жизненная картина не сахар, ее отец до сих пор числится в неблагонадежных. Что-то он некогда брякнул против "идолопоклонства", и ей приходится вести себя образцово-показательно. Но Настя - одинокая мать, а к таким, как сказано, внимание - в первую очередь. Почему-то огни считаются наиболее подходящими для исполнения долга. Ибо уже благословенны.
Я плеснула цимлянского по кружкам и мы чокнулись.
Ночь плыла в треске огня, криках, визге и хохоте. Оркестранты давно разбрелись. С откоса спустили огненные колеса, и народ потянулся туда. Откос от самого подножья крепостных стен зарос лесом, старым, может, быть, вековечным, и основное действо переместилось туда. Не то, чтоб участникам необходимо укрытие - деревья, кусты, чернильная тень башен - но желательно было делать все на земле, а не на камнях. Да и удобнее тоже. Тем, кому не нравился излишне крутой откос, устраивались на бульварах или в старом крепостном рву, поросшем густой травой.
Мы усердно пили. Равно как и все, оставшиеся на площади. Сквозь гудение голосов, выкрики, долетавшие с откоса и бульваров, послышался цокот копыт. Их ворот Кремля показалась открытая пролетка в сопровождении конной охраны. Губернатор. Это означало, что ночь близится к концу. Я подняла голову и увидела, что небо неотличимо от дыма догорающего костра.
Пролетка медленно совершала привычный объезд площади - вдоль бульвара, поворот у выезда на Большую Покровку, мимо Левого сада...
Сейчас губернатор был на площади единственным представителем власти. Прочие были на откосе. Разумеется, и его превосходительство с супругой там побывали. Надо думать, супруга и теперь там, подает пример женщинам города, а губернатор успел вернуться и переодеться. И обуться, наверное, отсюда не видно. Охранники - те в сапогах. Им можно, они при исполнении.
Пролетка поравнялась с нами. Какой-то миг мы с губернатором смотрели друг на друга. Не уверена, что он меня узнал. Нам приходилось встречаться на официальных приемах, и я была ему представлена, но вряд ли он запомнил такую мелкую сошку, как обозреватель "Огней рампы" Виринея Зуйкова. Однако, явившись за подписью, я не хочу услышать: "Как кредит просить у фонда губернатора, так в первых рядах, а от общественного долга бегаете?" А кредит мне необходим. С глазами у мамы все хуже и хуже, а моих гонораров на операцию не хватит.
Пролетка удалилась. Но прежде того губернатор успел бросить взгляд на стоящие вокруг нас бутылки и благосклонно кивнул. Похоже, кредит я получу.
Бутылок и впрямь было много. Но что делать? В эту ночь поощряются любые излишества плоти. Питие - одно из самых похвальных занятий. Но женщина не должна зачинать пьяной, ибо новейшие исследования показывают алкоголь в крови матери оказывает губительное влияние на плод. Матери, а не отца, как считалось раньше. Поэтому для женщины пьяное зачатие приравнивается к уголовному преступлению. Как говорят у нас :" Либо вином баловаться, либо на откосе кувыркаться". Обильные возлияния также считаются исполнением общественного долга, ибо также оказывают симпатическое влияние на урожай. Но пить надо по-настоящему. Уловки, вроде подкрашенной водицы или холодного чая не проходят. В любой миг могут взять на предмет анализ содержания алкоголя в крови.
Что ж, мы не притворялись. Ибо на нашем факультете свободных искусств женщины составляют абсолютное большинство, и они отчетливо представляют, что их ждет. А посему среди свободных искусств умение пить. не напиваясь, является важнейшим. Или почти. Филеры, сколько бы их здесь ни было, не способны взять на ум, сколько вина и водки способны заглотать наши выпускницы, сохраняя контроль над собой. И сегодня мы хорошо потрудились ради своих родных.
