Майкл Суэнвик - Скерцо с тиранозавром
Мне подали микрофон, и я щелкнул по нему дважды, чтобы привлечь общее внимание. Я стоял спиной к окну, за которым полыхал эффектный закат.
— Дамы и господа, — начал я, — позвольте мне вновь приветствовать вас в позднем меловом периоде. Это последняя научно-исследовательская станция перед эпохой млекопитающих. Однако беспокоиться не о чем. До метеора, который прикончил динозавров, еще несколько тысяч лет!
Я помолчал, давая им посмеяться, потом продолжил:
— Если вы выгляните за окно, то увидите Джейн, нашего дино-ковбоя, которая как раз устанавливает ароматический манок.
Джейн возилась с невысокой треногой. Она весело помахала публике, потом вернулась к работе. Блондинка, длинные волосы завязаны в хвост, коротенькие шорты цвета хаки — ну просто куколка от науки, каких обожают рекламщики. Но Джейн метила в первую десятку ведущих бихевиористов по рептилиям и прекрасно это знала. Несмотря на все наши усилия, слухи из будущего сюда все же просачиваются.
Вот Джейн отошла к дверям станции, на ходу раскручивая запальный шнур. Все окна станции — во втором этаже. Двери на первом — сплошь бронированные.
— Перед началом спектакля Джейн скроется внутри, — сказал я. — Не хотелось бы мне оказаться снаружи, когда сработает манок.
— А что в нем? — выкрикнул кто-то.
— Кровь трицератопса. Мы надеемся подманить сюда хищника. Может быть, даже короля всех хищников. Самого Tyrannosaurus rex.
По рядам обедающих прокатился одобрительный ропот. Все слышали о Ти-рексе. Вот он уж точно звезда. Я легко перешел на лекторский тон.
— Если препарировать тиранозавра, увидим, что у него необычайно крутая затылочная доля, которая отвечает за обоняние, — много больше, чем другие отделы мозга, и больше, чем у любого другого животного на земле, за исключением белоголового сипа. Рекс может учуять свою добычу, — все стервятники на такое способны, но об этом я умолчал, — на расстоянии нескольких миль. Смотрите.
Хлопнув, как детская шутиха, манок выпустил облачко розового тумана.
Я оглянулся на стол де Червиллов и увидел, что Мелузина сбросила с ноги туфельку и пальцами забирается под штанину Хоукингса. Тот покраснел.
Ее отец ничего не заметил. Ее мать — скорее, мачеха — заметила, но ей было плевать. На ее взгляд, это обычные женские штучки. Но я не мог не отметить, какие у Мелузины красивые ноги.
— Еще несколько минут. И пока мы ждем, хочу обратить ваше внимание на великолепные пирожные нашего шеф-повара Руперта.
Я умолк под вежливые аплодисменты и начал дежурный обход столов: шутка тут, пара слов похвалы там — пустая болтовня правит миром.
Когда я добрался до стола Червиллов, лицо Хоукингса было белым, как мел.
— Сэр! — Он прямо-таки вскочил на ноги. — На пару слов. Хоукингс практически оттащил меня от стола. Когда мы остались одни, выяснилось, что он расстроен настолько, что даже заикается:
— Эт-та девушка, она х-хочет, ч-чтобы я…
— Знаю, чего она хочет, — холодно отозвался я. — Она совершеннолетняя, так что сами решайте.
— Вы не понимаете! Я просто не могу вернуться за тот стол!
Отчаяние Хоукингса было неподдельным. Я поначалу подумал, что до него дошли какие-то слухи, темные намеки на его будущую карьеру. И все же мне показалось, что дело не в этом. Здесь крылось что-то другое.
— Ладно, — сказал я. — Исчезайте. Но я не люблю секретов. Напишите исчерпывающее объяснение и оставьте его в моем офисе. И никаких уверток, поняли?
— Да, сэр. — По молодому красивому лицу разлилось облегчение.
— Спасибо, сэр.
Он уже собрался уходить.
— Ах да, вот еще что, — сказал я, испытывая ненависть к самому себе. — И близко не подходите к своей палатке, пока не закончится благотворительный бал.
Де Червиллы не выразили особой радости, когда я сказал им, что Хоукингсу нездоровится и я займу его место. Но я вынул из кармана зуб тиранозавра и подарил его Филиппу. Это был всего лишь обломок, — рексы то и дело теряют зубы, — но не стоило об этом упоминать.
— На вид острый, — не без тревоги заметила миссис де Червилл.
— К тому же с зубцами. В следующий раз, когда будешь есть стейк, попроси маму, чтобы она разрешила тебе использовать его вместо ножа, — предложил я.
Что совершенно его покорило. Дети непостоянны. Филипп тут же позабыл о Хоукингсе.
Чего нельзя было сказать о Мелузине. Гневно сверкая глазами, она вскочила, бросив салфетку на пол.
— Хотелось бы мне знать, — начала она, — что вы себе…
К счастью, тут появился Сатана.
Тиранозавр взбежал на холм вполне резво, так что лишь опытные палеонтологи поняли, старик далеко не в лучшей форме. Даже умирающий Ти-рекс двигается быстро.
Люди ахнули.
Я вынул из кармана микрофон и быстро прошел к окну.
— Ребята, нам очень повезло. Хочу сообщить тем из вас, чьи столы находятся у окна стекло выдержит удар силой двадцать тон на квадратный дюйм. Никакая опасность вам не грозит. Но вас ждет великолепное представление. Тем, кто обедает в дальней части залы, возможно, захочется подойти поближе.
Юный Филипп пулей рванул с места.
Тварь была почти уже под стеной станции.
— Тиранозавр обладает сверхчувствительным обонянием, — напомнил я собравшимся. — Запах крови подавляет все остальные центры его мозга. Он впадает в исступление.
Несколько капель крови брызнули на окно. Увидев нас через стекло, Сатана прыгнул и попытался разбить его своим весом.
УУХ! — гулко откликнулось стекло и задрожало от удара. Из толпы обедающих послышались крики и визг, и несколько человек вскочили на ноги.
По моему сигналу струнный квартет вновь взялся за смычки, а Сатана тем временем прыгал, рычал и царапал стекло — совершенная аватара неистового бешенства. Музыканты выбрали скерцо из квинтета Шостаковича для фортепиано. Скерцо считаются забавными, но большая часть их подобна неистовому музыкальному вихрю, и потому они оказываются особенно удачным аккомпанементом для выходок неистовствующих и хищных динозавров.
УУХ! Могучая голова еще и еще ударяла в окно. Долгое время Сатана царапал окно зубами, оставляя длинные борозды.
Филипп всем телом прижался к стеклу, словно пытаясь до минимума сократить расстояние между собой и неистовой смертью в облике динозавра. Радостно взвизгивал, когда пасть убийцы пыталась схватить его. Чудный парнишка. Мне, как и ему, хотелось как можно ближе оказаться к происходящему. Это и у меня в нутре.
В его возрасте я был точно таким же.
* * *Когда, наконец, Сатана устал и в дурном настроении удалился, я вернулся к де Червиллам. Филипп возвратился в лоно семьи. Выглядел парнишка бледным и счастливым.
