Наталия Мазова - Голос ночи
- Ты воистину менестрель именем Андсиры, - ответила Лайгрила в своей обычной манере, уже восстановив душевное равновесие. - Ты дивно сплетаешь слова, хотя это искусство всегда считалось привилегией женщин.
- А разве не привилегией мужчин от века было защищать с оружием в руках интересы своего короля? - он так и рвался в бой, словно давно предчувствовал эту встречу. Но Лайгрила все еще пыталась не принять эту игру, уклониться, не отвечая ударом на удар.
- Ты хочешь сказать, что все, что я делаю в долине Тонда не мое дело?
- О, что ты, Владычица! Я всего лишь хочу сказать, что ни один настоящий мужчина не захочет, чтобы женщина сражалась за него, - Хейн выделил голосом слово "настоящий".
- Это весьма похоже на оскорбление короля Вэнтиса, Лайгрила чуть усмехнулась. - Неужели ты не боишься за свою жизнь, менестрель?
- Оскорбив короля, я, конечно, подвергаю опасности эту жизнь, но оскорбив женщину - жизнь будущую, - бесстрашно ответил Голос Ночи.
Лайгрила ненадолго задумалась.
- Твой язык, менестрель, так же остр, как и твой клинок, наконец сказала она. - Я же привыкла иметь дело с луком и стрелами, а не с лютней. Поэтому вот мое последнее слово: через три дня, на рассвете, ты вступишь в спор не со мной, но с Сайто Кетиаром, менестрелем Кеасора. Иначе я буду считать, что ты и вправду недостоин той жизни, которой так не дорожишь, - С этими словами она снова надвинула капюшон, ясно давая понять, что разговор окончен.
- Вижу теперь, Владычица, что слухи о твоей справедливости - не преувеличение, - по голосу Хейна никак нельзя было понять, издевается он или говорит серьезно. Он отвесил Лайгриле легкий поклон: - Да - я приду.
Лайгрила знала, что он придет. Слишком хорошо умела она разбираться в людях, чтобы усомниться.
Вроде никто никого ни о чем не предупреждал, но к тому моменту, когда Эннор поднялся над вершиной Эреждтэрк и солнечные лучи заглянули в долину, где был разбит лагерь, все уже были в сборе. Тесным кругом стояли они на площади-не-площади, поляне-не-поляне между командных шатров, именуемой Кругом Совета. Крестоносцы и лучницы ждали.
Лайгрила, как всегда во время совещаний, опустилась на огромный серый камень, Кеасор привычно встал у ее правого плеча. Сайто Кетиар уже стоял здесь, скрывая напряжение за презрительной усмешкой... а вот самой Кетиар что-то было не видать. Сколько ни скользил взгляд Повелительницы Стрел по толпе собравшихся, но ни разу не мелькнула в ней голова с волосами, скрытыми под алым шелком.
"Интересно, а Ассэн придет?" - мимолетно подумала она. И в этот миг толпа на противоположном конце поляны зашевелилась, расступаясь. Краем глаза Лайгрила заметила, как Сайто сжался, словно перед решительным броском. В толпе образовался проход, и по нему спокойно и уверенно в середину круга вышел тот, кого вся Долина Тонда знала как Голос Ночи, и лишь немногие - как Хейна. Впервые Лайгрила могла ясно разглядеть при дневном свете этого дерзкого возмутителя спокойствия. А он, казалось, даже не смотрел в ее сторону, остановился прямо перед Сайто, и, вскинув руку, четко проговорил:
- Рэ ванва! Я, Хейн по прозванию Голос Ночи, пришел сюда, чтобы вызвать тебя, Сайто-крестоносец, на песенный поединок по законам, принятым в Долквире.
Ропот пробежал по кругу собравшихся: Хейн говорил с Сайто не как с высокородным, а как равный с равным, и произнося формулу вызова, не опустился перед менестрелем Кеасора на одно колено. Он слишком много позволял себе, этот Голос Ночи!
Сегодня вся одежда Сайто была темно-серого цвета Вэйандолы. На плечо небрежно накинут черный плащ, а голову охватывает широкая золотая лента, концы которой лежат на его длинных, сильно вьющихся волосах как две солнечные змейки. И все же сегодня было, как никогда, видно, что в нем есть примесь дорисской крови: вроде и кожа достаточно светлая, но широкие губы, крупные черты лица, странный разрез темных глаз... Рядом с ним загорелый (а может быть, просто грязный) Голос Ночи выглядел почти красавцем, несмотря на то, что его вязаная туника, когда-то серая, а теперь бесцветно-белесая, была прожжена в двух местах, а кожаные штаны украшала свежая заплата. Но Лайгриле сразу же бросилась в глаза его лютня. Это был не расстроенный и поцарапанный инструмент, каких полно в палатках ополченцев, а великолепная лютня северной работы, покрытая темно-вишневым лаком.
Сайто вынул меч из ножен и с размаху вонзил его в землю рядом с собой - на песенный поединок нельзя выходить с оружием.
- Я, лоин Сайто Кетиар из Устья, принимаю твой вызов, Голос Ночи, менестрель наемников, - высокомерно ответил он. Твои условия?
- Тебе известно, что ставка в этом поединке - моя жизнь. голос Хейна был спокоен и тверд. - Поэтому назвать условия твоя привилегия, менестрель крестоносцев.
- Хорошо. Две песни, поем по очереди. Право первенства решает жребий.
- Эн йе-о джалет! - Голос Ночи выхватил свой меч резким движением, но не вонзил в землю, а просто отбросил в сторону.
Лайгрила поняла, что настал ее черед. Она поднялась со своего почетного места, держа над головой руку с зажатой в ней монетой Вэнтиса.
- Клинок! - произнес Голос Ночи таким тоном, каким называют пароль.
- Корона! - эхом отозвался Сайто.
Лайгрила разжала руку. Золотая монета звякнула о камень и шесть голов тут же склонились к ней, но Кеасор опередил всех.
- Корона, - хрипло сказал он.
- Ты счастлив в игре,.. лоин Кетиар! - поклон, который отвесил сопернику Голос Ночи, трудно было назвать иначе как издевательским. - Тебе начинать!
В эту минуту алая шелковая повязка мелькнула среди непокрытых голов. Все-таки Кетиар пришла взглянуть, как ее брат будет отстаивать свою честь перед этим... подстрекателем! Алая повязка на секунду отвлекла взор Лайгрилы, а когда она снова взглянула в круг, Сайто уже стоял в центре, и лютня - его, серебристая - висела у него на груди.
- К вам обращаюсь, Владычица Анхемар и Владыка Кеасор! Гул толпы сразу смолк. - Да не будете вы пристрастны в своих суждениях и отдадите победу тому, чья она по праву!
- Разве Владычица Анхемар - сама Андсира, что ты приписываешь ей высшую справедливость? - насмешливо возразил Голос Ночи.
Сайто ничего на это не ответил. Его руки легли на лютню, и струны дрогнули. И Лайгрила тоже дрогнула - она сразу узнала эту гордую и тоскливую песню, любимую всеми крестоносцами:
Я не чужой, я не святой,
Меня мой грех не тяготит...
Да, менестрелю Кеасора нельзя было отказать в уме - песни Голоса Ночи знала уже вся армия, и Сайто намеренно выбрал песню в том же стиле. Это был козырь, который не бьется.
Меня любовь не берегла
Я ей иное предпочел,
Я пил из звездного котла
