Кирилл Берендеев - Вильно
Юрис довольно потирает руки, усмехается, хлопает меня по плечу.
- Порядок. Все телефоны и адреса Риги - наши. Может, принесешь бутылочку из холода?
Я приношу. Юрис торопливо открывает, - пшиканье, словно из рекламного ролика - и жадно пьет.
- Как зовут мать Оны?
- Инга... Ингеборга Урмане.
- Фамилию я помню, - Юрис быстро запускает поиск. - Не знаешь случайно, где она работает?
- На "Дзинтарсе". Думаю, что место работы не поменяла. Столько времени прошло, я не уверен....
- Нечасто ты у нас бываешь. А стоило бы. Надеюсь, на обратном пути побродишь по городу, хотя бы ради приличия.
- Когда найду Ону, посмотрим.
- Ты не бродил, небось, по нашим церквам.
- Костелам, - машинально поправляю я.
- Какая разница. И очень жаль, кстати, что ты не наведался к нам в прошлом году. Риге как раз исполнилось восемьсот лет. Мог бы спросить Ону.... Вот, нашел! Записывай.
Я хотел сказать ему, что Рига для меня сейчас - лишь географический объект, место временной дислокации, куда я прибыл только для того, чтобы найти Ону и... объясниться, понять, вернуть ее домой, в Москву... где мы прожили вместе уже три года, Бог даст, проживем еще много больше.
Вот только она так неожиданно исчезла вчера....
Юрис подает мне листок бумаги, ручка выскальзывает из непослушной руки; он записывает адрес и телефон сам.
- Сейчас я выйду из Интернета.... А вообще, почему бы вам не переехать сюда, в Латвию. Родители Оны же вернулись, в конце концов, почему бы и тебе с молодой женой не угомониться на ее родине?
- Их родина - Литва. Как-то Она рассказывала мне, что ее семье пришлось в конце сороковых выехать из-под Вильнюса, от "лесных братьев". Так и осели в Риге, - я вспоминаю еще кое-что не менее важное. - А гражданство? Ты о нем совершенно забыл. Я буду здесь личностью второго сорта. Паспорт в Латвии просто так не получишь, я же не представитель титульной национальности.
Юрис кивает задумчиво, у него непроизвольно дергается щека. Он выключает монитор.
- Можешь звонить.
Шуршание вентиляторов смолкает, в комнате становится непривычно тихо, как-то даже странно смотреть на переставший работать компьютер.
- Подожди, - он кидает ладонь на рычаг телефона. - Ты уверен, что Она захочет тебя видеть?
- Не знаю, но что....
- И все же. Может, между вами что-то произошло?
Я мрачнею.
- Дай позвонить. Листочек, будь добр.
Трубку никто не хочет снимать. После десятого-двенадцатого сигнала я даю отбой и перезваниваю снова.
Тишина. К телефону не подходят.
- Может, они сменили номер?
- Справочник с исправлениями и дополнениями этого года. Месячной давности, ты же видел. Вот только, если Она отключила телефон.
- Все может быть, - я бессильно сажусь на табурет. Паркет тоскливо скрипит подо мной. пытаюсь сменить тему и спрашиваю: - Ты-то как устроился?
Юрис поднимает глаза.
- Нормально. С чего ты спрашиваешь?
Я пожимаю плечами.
- Так просто. Ты думаешь, Она и в самом деле отключила телефон?
Он молчит, но я вижу, что минуту назад он сказал первое, что пришло в голову. Может быть, и верный ответ. Как ни печально.
Я медленно поднимаюсь с табуретки. Юрис пристально смотрит на меня.
- Ты куда сейчас?
- Не знаю. Наверное, к Оне.... Адрес знаком, тот район я еще помню. Хотя бы посмотрю, есть ли свет в их окнах.
- Начало одиннадцатого, - Юрис оглядывается на часы видеомагнитофона. - У нас ложатся рано, неудобно, - и замолкает.
- Завтра меня найдут и выкинут из страны, - словно извиняясь, говорю я. - В Латвию я прибыл почти так же, как и ты - в адресно-телефонную книгу.
На пороге я останавливаюсь. Смотрю на карту СССР, наклеенную вместо ободранных, жившей когда-то в его квартире кошкой, обоев; большую карту, во всю стену. Оборачиваюсь.
- Ты вроде был букинистом когда-то. - Юрис кивает. - У тебя не найдется карты Российской империи вековой, примерно, давности?
Моя просьба сбивает его с толку. Помолчав, он произноси:
- Нет, у меня нет. Зачем она тебе?
Не знаю, почему вдруг вырвалось.
- Наверное, хотел посмотреть, что мы потеряли.
- Вы много что потеряли, - в том же тоне отвечает Юрис. - Интересно, почему именно сейчас, - ответа он не ждет. Поднимается следом за мной проходит в прихожую и добавляет, уже когда я зашнуровываю ботинки. - Ты где-то остановился? Или...
- Да, в гостинчике одной, недалеко от аэропорта. Обратный рейс завтра утром, в восемь, может, изменится... что-нибудь.
Юрис хочет что-то сказать, но не решается, молча провожает меня до лифта.
- Не знаю, что бы я без тебя делал.
Юрис машет рукой.
- Брось, я так ничего и не сделал. Не возражаешь, если я закурю?
Улыбка нисходит на мои губы.
- Я же уезжаю.
Дверь лифта захлопывается за мной, Юрис возвращается в квартиру. С порога он произносит: "Можешь выходить, он ушел". Дверь темной комнаты приоткрывается, щурясь от света в прихожей, выходит Она. Юрис молча смотрит, как девушка проходит в комнату, достает из наваленной груды одежды в шкафу свою сумочку, снимает с вешалки, задвинутой в самый угол, плащ.
- Ты куда? К родителям? - спрашивает Юрис. В ответ она отрицательно качает головой. - А куда?
- Уезжаю. Извини, что я... мы тебе надоедали столько времени, - тихо произносит Она. - У тебя работа....
- Работа подождет, - Юрис внезапно раздражается. - Не понимаю я вас. Обоих. Чего ради все это.... Послушай, может, ты объяснишь, зачем ему понадобилась карта Российской империи?
Девушка вновь качает головой.
- Это неважно.
- Хорошо, коли так, но ты-то куда собралась?
- В Вильно*, - помолчав, произносит Она. Щека у Юриса снова непроизвольно дергается.
- Ты хотела сказать, в Вильнюс?
- Нет, я же говорю, в Вильно, - девушка торопливо одевается. - Еще раз прости, что все так получилось. Не обижайся, но мне, в самом деле, надо спешить. Я должна догнать его, встретиться с ним, объяснить ему все... я просто не могу опоздать. И не провожай. Пожалуйста.
С этими словами она быстро выходит из квартиры, спускается по лестнице; только слышно, как стучат по ступенькам ее каблучки.
12-13. 10. 99
* официальное название Вильнюса до 1939 г.
