Александр Гейман - Елена
И вот в один день у меня написалось хорошее стихотворение и одно научное письмо. Я решил про себя обязательно это отпраздновать с Ленкой, как раз и мама была на работе в ночь и не было тети Нади — о ней позже, купил вина и пригласил к себе Елену. Но она отказалась, ей куда-то было надо, и она ушла, не дожидаясь конца занятий. Я разозлился и решил, что все равно проведу вечер в женском обществе. Недолго думая, я пригласил к себе другую сокурсницу, Эллу В. Она условилась, что составит мне компанию только на вино, но не больше — а меня это вполне устраивало — и мы оказались у меня дома. Мы пили, общались, и я наслушался сплетен про наших девочек. Про Ленку Элла В. сказала:
— А — она назвала по фамилии — сексуально неуправляема.
— Не берусь судить, — пожал я плечами, но про себя подумал, что похоже на то. Кстати, типичная ошибка женщин: они при первой возможности торопятся заложить одна другую с потрохами, выдавая самые скандальные подробности. Почему-то никому не приходит в голову, что мужчина может воспринять это по-своему — не как компромат, а как рекламу. Когда позже Елена занималась тем же самым, и я узнавал разные головокружительные истории про её подружек, моей реакцией было: «Э, так с этой тоже можно!» — а ведь я был всецело поглощен нашей связью.
Ну вот, а когда вино было выпито, Элла В. сказала, что ей куда-то там уже поздно и далеко, и любезно согласилась переночевать у меня. Я проводил её в комнату тети Нади, и отвернулся, чтобы включить торшер. Когда я повернулся, Элла В. была полностью заголена. Я этого совсем не ожидал, но делать нечего — принялся за работу. Только вот стоял опять плохо. Проклятая водка! Вообще — не понимаю, зачем эта идиотская традиция мешать одно с другим? Какой уж там кайф.
Утром Элла В. сказала: «У тебя хорошие способности, но тебе не хватает техники,» — и на том мы расстались. Замечание наивное — мне не хватало трезвости, а не техники.
И раз уж зашла речь, скажу пару слов и о технике. Я и раньше думал, а потом только убеждался, что от всех этих пособий с росписью поз и разновидностей поцелуев никакого толку. Должно быть другое — если уж не любовь, это редко, то истинное влечение к друг другу. Самое меньшее — хотя бы желание и интерес. Тогда достаточно довериться естеству, а оно само быстро подскажет и позы, и разновидности, и ритм, и все прочее. Это как проплыть по реке от истока до устья, — все изгибы, и перекаты, и водопады это все уже есть, и ничего выдумывать не надо, все, что требуется — не утопить лодку и немного её направлять. А вот если нет пламени, то никакой техникой это не поправить. Все равно, что жевать нарисованное яблоко картинка, может быть, и красивая, а вкусно не будет. И кстати, именно это часто и происходит — мужчина и женщина только изображают друг перед другом сексуальность, а пламени за этим нет, — ну и, секс получается поддельный, рутинный, а потом, как водится, взаимные обиды, и куча всяких комплексов. Одну только оговорку сделаю: что действительно надо знать, так это начальные элементарные вещи, анатомические. А дальше уж пламя — ну и, сам человек, конечно, что он есть из себя.
— Начальные анатомические вещи — это что, например?
— Э… Ну, скажем, устройство этого хозяйства, — у себя, у партнера. У меня, например, член имеет одну особенность — и я даже не знал, что это особенность.
— Какая?
— Ну…
— Колись, колись, интересно ведь.
— Сейчас, подберу, как сказать. Не залупляется, если кратко. То есть член все время в такой обертке, только природной. Мне девчонки, та же Ленка, говорили пару раз, но я тогда не въехал, пропустил мимо ушей.
— Ты что, у других член не видел?
— Почему? — видел. Лет в пятнадцать мне друг, например, похвастал, как у него кожа взад-вперед ходит — с такими словами: «Видишь, как раздрочил!» — ну, я и подумал, что из-за этого.
— Ладно, ты про Эллу В. рассказывал. Что там дальше?
— С ней — ничего. Она, вероятно, ждала продолжения, но я устранился. Более того, даже повинился Елене. Это было в тот вечер, когда я привел её к себе домой. То есть, она и раньше бывала, но теперь уже не в гости. Накануне я гадал на спичках — знаешь, вставляешь в коробок с двух сторон и поджигаешь. В этот раз мне даже не по себе стало: только загорелись — и сразу наклонились друг к другу и сошлись головка в головку. Я так и понял, что сроки вышли. Ну и вот — уманил. И тетя Надя была дома, но надо отдать ей должное — тихо сидела у себя в комнате, не высовывая носа. Это подруга мамина, поссорилась с дочерью и перебралась к нам — погостить. Ну и — это погостить затянулось на полтора года. Так все ничего, конечно, но мама на раскладушке спала, а я девок не мог к себе водить — согласись, большое неудобство для молодых лет. И никак мы с мамой не могли придумать, как её вежливо спровадить. Нот вот это средство подействовало — после того, что она наслушалась той ночью, тетя Надя на следующий день собралась и уехала. Не вынесла. А про вечер опять-таки трудно рассказать — чего только и не было, и вино, конечно, и расспросы, и признания, и всякая такая романтика, о чем уж не буду говорить. А потом я уложил Ленку спать, и снова — когда я повернулся к кровати, она лежала, выставив из-под одеяла голые грудки. Очень красиво и эротично. Но что ты скажешь — этот гад в природной обертке не желал проникнуться важностью момента и вел себя не лучше, чем с Эллой В.! А уж как Ленка старалась! И соском, и языком, и уж не знаю чем. Конечно, он приободрялся, но оставался нетверд в своей стойкости — или нет, наоборот, — стоек в своей нетвердости. Делать то-се было можно, но я ничего не чувствовал и, как это называется, не владел ситуацией. Под утро оно пошло лучше, а там мы сделали перерыв и, кажется, немного поспали. Итогом всего было: 1 — тетя Надя собралась и шустро исчезла; 2 — Ленка решила, что я гожусь и можно будет по-настоящему.
И начались наши встречи и приключения. Я не буду много описывать дела постельные, тем более, в стиле «эротических рассказов» — «котик играл с кисонькой» и т. д. Во-первых, котик играл не только с кисонькой — да и не только котик. А во-вторых, не это важно и не это запомнилось. Важно, например, то, что у нас все время было по-разному — это так чувствовала и Ленка, и я: только раз или два одно соитие походило на другое. Мы как бы все время узнавали что-то новое — и даже не о друг друге, а о чем-то еще. А самым странным было то, что у меня продолжалась потеря чувствительности, хотя теперь обходилось и без вина. То есть я чувствовал, что — тепло, влажно, больно, и я чувствовал её как женщину — когда переменить позу, когда — рисунок и т. п., но наслаждением это совершенно не сопровождалось. Я даже кончал, почти ничего не испытывая, — а ведь я желал её, и она мне нравилась, да и Ленка все-таки была нежной и все умела. В конце концов, я с другими женщинами — и раньше, и позже — хоть что-то чувствовал, а были среди них совсем глупые и эгоистичные. Но что секс — когда я через несколько лет влюбился, то покусывая ушко, млел и испытывал головокружение — почти как в тот раз с Ленкиной ножкой. А тут все-таки не ушко! В чем дело — для меня до сих пор остается загадкой. Возможно, это моя айама ревновала…
