Георгий Шах - Огненная колесница Гелиобала
- Смахивает на кухню, - пробормотал центурион, принимая вид человека, который ждет объяснений.
- Да, - усмехнулся инженер, - только кухню Вулкана. Здесь готовят блюда не из индюшатины и кабанятины, а из благородных стихий - огня, воды, воздуха. Запомни эту минуту, центурион. Ты присутствуешь при рождении восьмого и самого великого из чудес света. Ибо все прочие лишь прославляют человека, а это сделает его Геркулесом. Колесо, которое ты видишь, в десять раз сильней твоей центурии, ибо в нем живет божественная сила огня - стихии горючей, светящейся, сухой и легкой, как сказал Аристотель, отец наук.
- Ты забываешь, - возразил центурион, - что здесь под моим командованием находится целая когорта. - Он положил руку на плечо собеседнику, переходя на доверительный тон. - Я ведь из крестьян, кое-что смыслю в технике, разумеется, больше в военной. Это колесо с лопастями напоминает мне водяную мельницу. Но зачем оно здесь, где нет реки, или, как ты возвышенно выражаешься, водяной стихии? И для чего чан?
- Не чан, а котел. Видишь ли, в мельнице колесо берет силу у речного потока и с помощью зубчатых передач отдает ее мельничному жернову. Иначе говоря, оно выполняет роль двигателя, в то время как жернов служит рабочим механизмом. Теперь обрати внимание, что в нашей конструкции колесо предназначено служить как раз рабочим механизмом, то есть непосредственно выполнять полезную работу. Но где же в таком случае двигатель? В котле с помощью огня, воды и воздуха возникает воистину Геркулесова мощь. Чтобы понять все значение совершающегося в нем таинства, заметь, что до сих пор боги вразумили людей на использование силы лишь воды и воздуха - я имею в виду ветер, надувающий паруса наших кораблей. Огонь же был нашим злейшим недругом. Здесь он впервые приручен и вместе с другими стихиями будет послушно исполнять нашу волю.
- Ладно, ладно, - заметил центурион с раздражением, - я уже постиг величие момента, постарайся все-таки быть ближе к делу.
Инженер подавил обиду.
- Хорошо, - сказал он, - обойдусь без теории. Вода, залитая в котел, нагревается и превращается в пар, имеющий свойство почти мгновенно заполнять пространство, во много, может быть, в тысячи раз большее, чем занимала до того вода. Он сосредоточивается в сосуде, напоминающем по форме амфору, а затем устремляется в ящик, где, собственно, и находится главная часть конструкции. Возможно, тебе приходилось слышать о пожарном насосе Ктесибия. Его описывает в одной из своих десяти книг об архитектуре Марк Витрувий Поллион. Так вот, этот механизм позволяет преобразовать буйную и притом действующую без смысла, сразу по всем направлениям, силу пара в размеренное и непрерывное движение. Ну, а задача передать это движение на колесо, заставить его вращаться, решается посредством хитроумного приспособления, также изобретенного в незапамятные времена.
Я оставляю в стороне некоторые важные подробности, например механизм периодического нагревания и охлаждения трубок, без которого установка обречена бездействовать. Этого не понять без специального технического образования. Признаюсь, не все еще ясно здесь и мне самому...
- Лично мне, - сказал центурион, - наплевать на то, как устроена моя лошадь. Достаточно знать, чем ее следует кормить и как за ней ухаживать, чтобы она не пала в походе и вынесла в бою.
- Не забывай, однако, что лошадь, как и все живое вокруг нас, сотворена волею богов и по неведомым нам законам провидения. Машина же... да, я полагаю, лучше всего назвать это сооружение огненной машиной, создана руками и разумом человека, хотя, конечно, тоже по наущению Юпитера, пожелавшего поделиться со смертными частицей своего огненного могущества. Ты не можешь убить лошадь, чтоб посмотреть, как она устроена, и затем вновь оживить. А я могу разобрать машину и собрать ее опять.
- И все-таки чего-то в ней не понимаешь?
- Не понимаю. Ни я, ни тем более он.
- Кто это он?
- Изобретатель.
- Как, разве это не твоя выдумка?
- Нет. Я лишь дал средства на сооружение машины, собрал опытных механиков, подсказал некоторые технические решения.
- Кто же создал машину?
- Сейчас ты его увидишь. Гелиобал!
Невысокий коренастый человек отделился от группы работающих и приблизился к ним. У него была квадратная черная борода, правильные, но чуть тяжеловатые черты лица, из-под густых, сросшихся на переносице бровей поблескивали маленькие угольки-глаза. Плотно сбитое тело, прикрытое набедренной повязкой, отливало бронзой, как бывает у людей, привыкших постоянно трудиться под солнечными лучами, мускулистые руки выдавали недюжинную физическую силу.
- Слушаю, господин, - сказал он на скверной латыни.
- Командующий здешним гарнизоном, - сказал инженер, - хотел познакомиться с создателем огненной машины.
Гелиобал молча склонил голову.
- Откуда ты родом? - спросил центурион.
- Из Карфагена. После его гибели мои прародители бежали к своим близким в Библос и нашли здесь приют. Вот уже в четвертом колене наша семья возделывает клочок земли неподалеку отсюда, выращивая виноград, оливы.
- Значит, ты не раб?
- Я свободный человек.
- Почему же ты оказался на стройке, вместо того чтобы ковыряться в своем саду?
- Потому что я хотел построить машину.
- Видишь ли, - вмешался инженер, - в одну из своих поездок по окрестностям в поисках строительных материалов я попал на участок Гелиобала. Это оазис в здешних пустынных местах, тем более удивительный, что вокруг нет никаких признаков реки или хотя бы горного ручейка. "Где ты берешь воду?" - спросил я у хозяина. "Из земли", - прозвучал ответ. "Сколько же нужно людей, чтобы оросить такой сад?" "Я обхожусь сам". И он показал мне колодец, у которого работала огненная машина, беспрерывно качая воду и подавая ее в оросительную сеть. Она была проще и значительно меньше этой, но построена по тому же принципу. Гелиобалу даже не приходило в голову, что он изобрел двигатель, который способен перевернуть мир. Не смешно ли?
- Никто не способен перевернуть мир, кроме Юпитера, - строго заметил центурион.
Инженер пропустил реплику мимо ушей:
- Теперь, Гелиобал, займи свое место, настал момент испытания.
По сигналу инженера, Гелиобал и двое его подручных подбросили несколько поленьев в очаг, начали открывать заслонки, передвигать рычаги, совершать какие-то другие сложные манипуляции, смысла которых центурион не мог постичь. Машина обнаружила признаки пробуждения, в котле заклокотало, по трубкам, как по жилам, понеслись горячие потоки, их поверхность начала быстро запотевать, в местах сочленений стали вырываться на волю клочья пара и стекать на песок капли влаги. Шум огня, скрип и скрежет двигающихся металлических деталей, вой пара в закоулках машины, грохот рабочего колеса слились в мощный и неумолчный гул.
