Гораций Голд - Чего стоят крылья
— А сейчас чудеса разве не нужны? — настаивал Гарвей.
— Сегодняшняя церковь — просвященная церковь. Она так же далека от средневековья, как современные вычислительные машины от древних счетов с деревянными шариками. Церковь нуждается в дельцах, уверенных и хладнокровных, которые отличают вексель от акции, умеют изыскивать фонды… короче, умеют пользоваться всеми средствами массовой информация для распространения современной религии.
— Вы хотите сказать…
— …что в современной церкви просто нет места для средневековых пережитков вроде вас.
Гарвей помолчал. Затем сказал со вздохом:
— Если так, ничего не поделаешь. А мне казалось, что это хорошая мысль.
Епископ обогнул стол и отечески потрепал Гарвея по плечу.
— Вы что-нибудь придумаете, сын мой. Надо уметь извлекать пользу даже из неудач. Когда жизнь подсовывает вам лимон, превращайте его в лимонад! Именно так мы и делаем ежедневно в лоне церкви.
— Благодарю вас, что приняли меня, — сказал Гарвей в смятении чувств. — И… прощайте!
— Прощай, сын мой, — не сморгнув ответил епископ деловито. — И да благословит тебя господь!
* * *Сэм Крюбел закончил скептический осмотр крыльев Гарвея.
— Они и вправду настоящие. Ну так чего вы хотите?
— Работы, — ответил Гарвей. — Люди наверняка будут щедро платить, чтобы посмотреть на крылатого человека.
— В ярмарочных балаганах — возможно. Но у меня первоклассное агентство. Я не занимаюсь ярмарочными аттракционами.
— Но ведь есть еще телевидение. И ночные кабаре. И кино.
— Послушайте, — терпеливо начал Крюбел, — единственное, что у вас есть, — это крылья. Для номера этого недостаточно. Два—три представления, и все. Единственное место, где вы можете получить постоянную работу, — это ярмарочный балаган.
Гарвей задумался.
— Этого я не сообразил. Значит, мне нужен свой номер. Как мне его придумать?
Крюбел распахнул дверь в соседний обширный зал с гимнастическими кольцами и зеркалами на стенах.
— Вот, — сказал он, — здесь достаточно места для полета. Потому, что вы ведь летаете, не так ли?
— У меня нет опыта, — с сожалением пробормотал Гарвей. — В моей квартире слишком тесно, а на улице я стесняюсь…
— Здесь вам ничто не мешает. И смотреть на вас будем только мы трое.
— Как это трое? — удивился Гарвей.
Он оглядел зал и только сейчас увидел маленькую коренастую женщину, которая сидела рядом с таким же маленьким коренастым мужчиной на металлической скамье у стенки. Они ждали приема у Крюбела, но теперь с интересом уставились на Гарвея.
— Не смущайтесь, — подбодрил, его Крюбел, — это всего лишь акробаты… Итак, летайте, летайте! — проговорил он нетерпеливо.
Гарвей снял пиджак, рубашку, отошел в дальний угол тренировочного зада. Он распростер своя великолепные крылья и начал разбег. Стараясь координировать движения крыльев и ног, он добежал почти до противоположной стены, прежде чем поднялся на воздух. Неловко развернувшись, чтобы не удариться о зеркала, он воспарил к потолку.
— Для начала не очень-то, — заметил Крюбел. — Что еще вы умеете?
— Право, не знаю…
— Может, мертвую петлю?
— О, знаете, у меня, кажется, боязнь высоты…
— Еще нелегче! Если вам больше нечего показать, спускайтесь.
Гарвей сдвинул ноги для приземления. Скорость его была меньше пятнадцати километров в час, но он не рассчитал пробег и врезался в закрытую дверь. Сложив крылья, он вернулся к своей одежде, как побитый.
— Плачевное зрелище, — буркнул Крюбел и открыл дверь, об которую Гарвей расквасил нос. — Приходите ко мне, когда у вас действительно будет что показать.
— Что, например? — вскричал Гарвей. Крюбел замер, держась за ручку двери.
— Я продаю номера. Я их не изобретаю!
Гарвей заметил, что акробаты одобрительно закивали.
— Хорошо, я подумаю дома над своими возможностями.
— В запасе у вас всегда есть ярмарка. Желаю вам всяческой удачи.
— Благодарю за прием, — сказал Гарвей.
— Не за что. — Крюбея прикрыл за собой дверь, но тотчас отворил ее, чтобы коротко бросить акробатам: — Сожалею, Ламбино, но для вас у меня ничего нет.
Они что-то вежливо пробормотали и вышли.
Гарвей надел задом наперед рубашку, пиджак, рассеянно дошел до лифта. Он и представить себе не мог, какой номер ему изобрести.
* * *Когда Гарвей вставил ключ в скважину, кто-то тронул его за локоть. Он оглянулся. Мужчина и женщина, оба маленькие и коренастые, стояли рядом, бормоча вежливые слова.
— Мы шли за вами, — объяснил мистер Ламбино.
— Это было нетрудно, — извинилась миссис Ламбино.
— Мы хотели бы поговорить насчет вашего номера.
— Вы очень любезны, — сказал Гарвей. — Входите.
Когда они сели, слегка смущенные, мистер Ламбино объяснил:
— Мы пошли следом за вами, потому что для нас вы целое состояние — миллион долларов!
— Я? — поразился Гарвей, прислоняясь к стене. — Каким образом? Вы хотите стать моим импресарио?
— К сожалению, нет. Мы — Великие Ламбино, лучшие из акробатов. Но у нас нет контракта.
— Мне очень жаль. Я в таком же положении.
— Кому интересны акробаты? Никому. Но труппа с крыльями…
— Труппа? — переспросил заинтригованный Гарвей.
— У вас нет номера. У вас не те габариты.
— Разумеется, для акробатики, — извинилась миссис Ламбино.
Мистер Ламбино пробурчал что-то вежливое.
— Конечно, для акробатики, не для женщин… — Он поклонился, не вставая со стула. — Вы упражняетесь каждый день?
— Нет, совсем нерегулярно, — признался Гарвей.
— Вот видите! — торжествующе воскликнул мистер Ламбино. — Мы с женой работаем каждый день с утра до вечера, чтобы быть в форме, и совершенствуем наш номер, и без того превосходный. Вы способны на это?
— Я попробую. Раз это необходимо…
— Вам придется тренироваться годами! И только тогда вы, может быть, сделаете свой номер. В то время как вместе с нами вы сможете дебютировать немедленно.
Гарвей нахмурился.
— Простите, но я вас не понимаю.
— Все очень просто. С крыльями мы заработаем кучу денег, и вы будете получать четверть, нет — половину наших доходов.
— Да, да, половину, — подтвердила миссис Ламбино.
— Но с чего мы начнем? — спросил Гарвей.
— Расскажите, где и кто пересадил вам крылья.
— Пересадил? — изумился Гарвей. — Они вовсе не пересаженные. Они просто выросли.
Великие Ламбино перестали вежливо ворковать.
— Мы говорим серьезно, — сказал мистер Ламбино. — Не шутите, прошу вас.
— Но это серьезно! Они выросли сами!
Мистер Ламбино выхватил пистолет.
