Мюррей Лейнстер - Дорогой Чарлз
К тому же произошли и другие события, которые помогли отвести от нас подозрения. В день выпуска декана женского курса обнаружили на самом верху статуи основателя университета, где она решила отпраздновать окончание учебного года. Она стояла на бронзовой шляпе основателя и пела «Малиновку в веселом месяце мае» на разные голоса — серьезное достижение для одной женщины, — а в качестве купального костюма использовала полотно Пикассо, взятое на факультете искусств. Так что всеобщее внимание было отвлечено от менее впечатляющего исчезновения профессора Хэдли.
Могу лишь добавить, что тайна так и не была раскрыта. Никому не удалось узнать, куда он пропал. Однако меня не удивит, если когда-нибудь его зубные протезы найдут среди окаменелостей верхнедевонского периода. Просто некоторое время спустя мне удалось узнать, что профессор случайно создал машину времени, а вовсе не прибор, доказывающий гипотезу Лоренца-Фитцджеральда. А если учесть, что я довольно хорошо знал профессора Хэдли, то не сомневаюсь, что он настроил прибор на путешествие в обратном направлении.
Однако я опережаю события. Следует напомнить, что мой выпуск состоялся через две недели после исчезновения профессора. Впрочем, летом мне пришлось поработать в кафе, чтобы расплатиться по долгам, поэтому я остался в маленьком университетском городке. Школьные училки заполнили кампус, намереваясь получить знания и дипломы, которые позволят им рассчитывать на более высокий заработок, если, конечно, по ходу дела им не удастся подцепить мужа. Время не стояло на месте.
И тут появился Джо. Я говорю «Джо», чтобы не ставить его в неудобное положение. Он был одним из тех блестящих студентов, о которых все быстро забывают. Он решил выбрать карьеру преподавателя. Джо получил великолепное образование, поскольку всегда отличался усердием. В своем роде он был отличным парнем — однако всем было на него наплевать. Ему тут же предложили читать курс профессора Хэдли летним очкарикам, хотя никто не сомневался, что осенью на его место возьмут того, кто знает гораздо меньше, но умеет себя преподнести. Очень жаль. Я и сам обошелся с Джо не лучшим образом, но…
Кто-то рассказал Джо о том, что случилось с профессором Хэдли. Он тщательно все продумал и обратился ко мне, как к одному из свидетелей печального происшествия. Джо с самым серьезным видом заявил, что профессор Хэдли был весьма способным человеком, и если он говорил, что способен подтвердить теорию Лоренца-Фитцджеральда, то стоит попытаться повторить его путь. Помогу ли я восстановить сгоревшее устройство и выяснить, в чем была проблема? Если он сумеет найти ответ на этот вопрос, у него появится возможность написать статью и, если ее напечатают, шанс закрепиться в штате университета…
Я его пожалел. Кроме того, некоторые училки начали слишком часто посещать кафе, где я продавал лимонад. В особенности в то время, когда я заканчивал работу.
Я вспоминал физическую лабораторию как спокойное место, где вечером можно мирно выпить бутылочку пива. Или утром, если на то пошло. И я согласился помочь Джо. Мы приступили к работе. Вот как появляются на свет прапра-пра…правнуки.
Ты явился результатом нашего эксперимента, Чарлз.
Пойми, Чарлз, я должен изложить эту историю в виде рассказа, чтобы его напечатали, а Харл Вэнс показал тебе. Надо же как-то дать ход этому делу?
Речь идет о парадоксе — если ты еще сам не заметил. В моем столетии и в моей жизни все события происходили в июне и июле прошлого года. То есть миновало двадцать два месяца с того момента, как мы с Джо восстановили устройство профессора Хэдли. Потом мы отошли от него на безопасное расстояние и включили. Однако устройство перенесло меня в тридцать четвертое столетие, где Джинни с большим интересом дожидалась будущего жениха, поскольку прочитала это письмо. Но двадцать два месяца назад я его не писал.
Однако, если ты, как и всегда, отреагируешь импульсивно, — а Джинни посмотрит на меня блестящими завораживающими глазами девушки, глядящей на человека, за которого, как она знает, ей предстоит выйти замуж, — я должен когда-нибудь написать это послание, не так ли? Ведь события, которые произошли тогда, должны случиться.
А теперь давай поговорим о машине времени профессора Хэдли. Ты не против?
С виду она казалась ужасно сложной. Там были катушки индуктивности и электронные трубки, сеточное детектирование и транзисторы, реостаты, системы обратной связи и другие устройства. Я плохо представлял себе, зачем они здесь нужны, и даже Джо постепенно терял энтузиазм по мере того, как мы заменяли сгоревшие провода, конденсаторы и прочее. Чем дальше, тем меньше он понимал, что мы делаем. Он неплохо разбирался в учебниках, этот Джо, но здесь речь шла совсем о другом. И все же мы восстановили прибор — могу поклясться, что он был точно таким же, как у профессора Хэдли, вот только провода мы использовали более толстые.
Должно быть, профессор был очень умным. Он не сомневался, что его прибор продемонстрирует эффект Лоренца-Фитцджеральда, но его истинное назначение было совсем не в этом. Мы воссоздали машину, способную переносить предметы из одного времени в другое.
Любой ученый скажет, что это невозможно. Я надеюсь, что профессор, где бы он ни находился — в верхнем девоне, в юрском или даже меловом периоде, — узнает о своем случайном триумфе.
Но мы с Джо просто сидели и смотрели на устройство, которое починили. Мы не знали, каким должен быть наш следующий шаг. Мы не представляли, что может произойти, и никто из нас не стремился стать красно-коричневым — пусть даже и со счастливой улыбкой на устах, — чтобы затем исчезнуть в неизвестном направлении. Мы приделали к машине длинный провод, который подсоединили к рубильнику. Затем, находясь на значительном расстоянии от устройства, запустили его. Ничего не произошло. Тогда мы его выключили. Я поставил пустую бутылку из-под пива на то место, где находился профессор Хэдли, и мы вновь включили прибор. Бутылка засияла бледно-розовым светом и исчезла. Мы быстро все вырубили. Ничего не произошло. Бутылка не появилась.
Мы переглянулись. На лице у Джо появилось страдальческое выражение. Затем он пробормотал что-то о попытке обнаружить физическую природу барьера. К следующей бутылке пива он привязал бечевку. Эффект был тот же самый — бутылка исчезла. Когда мы выключили устройство и подошли, чтобы осмотреть веревку, оказалось, что она перерезана. Однако, после того как Джо взял ее в руки, чтобы изучить место среза, пивная бутылка появилась из пустоты, по-прежнему соединенная с бечевкой.
К этому моменту меня начала бить дрожь, Чарлз. Буду с тобой откровенен. Я очень многого не понимаю в машине времени профессора Хэдли. Она была единственной в своем роде, и я совершенно уверен, что еще одной не будет никогда. Во всяком случае, только через мой труп. Ну а в тот момент я откупорил новую бутылку пива.
