Сергей Токарев - Моление о ките
Дядя Петя сел на нос с багром, а Арсений отвязал лодку. Затем он пошлепал баржу по рыжему борту. Дом, плавучий дом. Баржа служила ему убежищем, баржа кормила его и защищала. Но ее время вышло. Пора было плыть дальше.
— Может, ты еще вернешься, — сказал дядя Петя, и Арсений снова кивнул.
Лодка уже отошла от баржи, и он завел мотор.
— Бревно! — крикнул дядя Петя. — Право руля!
Арсений повернул, уводя лодку от столкновения.
Волны летели навстречу, и лодка подпрыгивала на них, как на кочках, поднимая тучи брызг. Дядя Петя распростерся на носу, вглядываясь вперед.
— Топляк слева! — крикнул он немного погодя. — Чуть подрули, я зацеплю!
Затем он взмахнул багром. Одним ловким движением он выхватил из волн что-то белое и перебросил это на дно лодки. Топляк оказался пластиковой канистрой. Немного погодя эвенк выловил почти целый пластиковый пакет, пустой огнетушитель и спинку от деревянного стула.
Так они и шли, на восток, куда указал путь старый эвенк. Там, за горизонтом, обитал загадочный Очкарик, который знал секрет, как взять кита. Там был дом солнца, откуда оно всходило каждое утро. И Арсению казалось, что там скрываются и другие чудеса. Он надеялся на них.
Когда ветер переменился, они заглушили мотор и поставили парус. Лежа на скамейке, Арсений смотрел в небо и считал первые звезды. Благо больше считать там было нечего.
— А я вот все думаю, — сказал он. — Ну с самолетами понятно. Для них инфраструктура нужна. Аэропорты, транспорт, заводы. Все это теперь водорослями покрылось. Но птицы-то… Почему исчезли птицы?
— Птица слабее самолета, — ответил дядя Петя. — Самолет можно приземлить на любом куске асфальта, а птицы возвращаются к гнездам. Очкарик говорит, вся экология полетела к чертям. А птицы вдобавок еще потеряли и гнезда.
— Мы тоже потеряли, — вздохнул Арсений. — Все наши гнезда.
— Выше нос! — ответил дядя Петя. — У Очкарика большое гнездо. Места хватит на всех.
Спустя двое суток Арсений убедился в этом и сам. Сначала на горизонте выросла ажурная металлическая вышка. Дядя Петя ткнул в ее сторону пальцем.
— Рули туда! — сказал он.
— Куда? — удивился Арсений. — Это же ЛЭП!
— Он на ЛЭП и живет! Приглядись, вон его дом!
Арсений пригляделся и действительно разглядел в переплетении балок темную будку с маленьким окном.
— Эта вышка на сопке стояла, — пояснил дядя Петя. — Потому ее и не накрыло с головой. Очкарик говорит, когда пришел потоп, один из умельцев сумел на вертолете поднять туда рабочую бытовку со стройки внизу.
— Ясно. А сам умелец куда подевался?
— Вроде он полетел помощь искать, да так и сгинул.
Они привязали лодку к вертикальной лестнице в сердце вышки и поднялись наверх. Дядя Петя постучал в дверь, не дождался и открыл ее сам. Изнутри пахнуло ядреным ароматом кирзовых сапог.
— Опять не запер! — бросил эвенк в сердцах. — Сколько раз я говорил. У, интеллигенция! Доведут его эти привычки до белой ручки.
— А где Очкарик-то? — спросил Арсений, зажимая нос и оглядывая нехитрое убранство бытовки. Три скамейки вдоль стен, длинный стол посредине. Под столом лежала груда старых сапог, должно быть оставшихся еще с допотопных времен.
— На вышку полез, китов выглядывать! — сказал дядя Петя. — Ты проходи, усаживайся. Чувствуй себя как дома. А что кирзачами пахнет, так это ничего, привыкнешь.
На стене напротив входа висела карта России с новыми морями. Арсений подошел поближе и увидел, что границы морей нанесены вручную. Сибирский океан, Восточно-Европейское море, Якутская впадина… Все как полагается. Арсений вспомнил карты, которые показывали по телевизору до потопа, и поморщился.
— Зачем они врали нам? — спросил он, обращаясь скорее к никому, чем к дяде Пете. — Зачем они говорили, что вода поднимется немного?
— Затем, что никто на самом деле не знал, как оно все повернется! — раздался голос от порога.
Арсений повернулся и увидел тощего чумазого человека в замусоленной телогрейке. На лице незнакомца сидели защитные металлические очки без стекол.
— Арсений, — сказал Арсений и протянул руку.
— Очкарик, — сказал человек в очках. — И можешь так не смотреть, а? Они просто помогают мне сосредоточиться.
— Хорошо, — сказал Арсений. — Дядя Петя сказал, что ты знаешь секрет кита?
Очкарик кивнул.
— Вы знаете, как раньше искали золотые жилы в Сибири? — спросил он, подняв палец. — Старатели мыли пробы вдоль рек и считали золотинки. Я открыл похожий способ для китов.
— Ты моешь пробы? — спросил Арсений.
— Нет! День и ночь я наблюдаю за дрейфом нефтяных пятен на поверхности океана. И я нашел метод, как определить ход кита в этих мрачных глубинах. А дальше, извините, я вам ничего не скажу. Но я прошу поверить и… ответить на один вопрос. Вы эту лодку украли с применением силы или без?
Они вышли из бытовки на металлический трап, нависающий над бездной, и посмотрели на лодку.
— Я не помню точно, как она у меня оказалась, но уверен, что прежний хозяин уже забыл о ней, — ответил Арсений.
— Хорошо, — кивнул Очкарик. — Теперь ты в команде. Можешь, кстати, выбрать себе кирзовые сапоги под столом.
— Это обязательно?
— Нет! — воскликнул Очкарик. — Но я подумал, что тебе будет приятно!
Небольшой катер, шедший по морю мимо вышки, вдруг повернул к ней. С такой высоты Арсений не мог разобрать, что это за посудина, но мог поклясться, что такой старой лоханки он не видел даже в допотопные времена. Похоже, ее изготовили еще в советскую эпоху.
Катер подрулил почти к основанию и заглушил мотор. Из капитанской рубки вышел рыжий парень.
— Эй, опарыш! — крикнул он. — Фафра есть?
— Нет никакой, — крикнул Очкарик. — Последнюю месяц назад братишки спилили.
— Какие братишки?!
— Кривого. К ним теперь плыви, у них теперь фафры много!
— А если найдем, ответишь за базар?! — крикнул рыжий. Затем он исчез в рубке.
Арсений напрягся. Но катер не стал причаливать. Вместо этого он развернулся и пошел дальше на запад.
— Фафру ему, — сплюнул Очкарик. — На ржавой «каэске» разъезжает, а гонору, как будто морской яхтой рулит.
— Что за фафра-то? — спросил Арсений.
— А, это они фарфор так кличут, — объяснил Очкарик. — Фафра да фафра, грамотеи. Из нее украшения точат, девкам на радость. Она ж как косточка слоновая, такая белая, такая гладкая. Только потяжельше. Те, кто в городах живет, говорят, что к девкам без фафры лучше и не подкатывать.
Они вернулись в бытовку.
— Расскажи про кита, — попросил Арсений.
— Кит тяжел и опасен, — ответил Очкарик. — И стада его поделены между новыми хозяевами. Каждый топит сало и косится на чужое. Через это идут войны и разборки. Опасно выходить в море на кита днем, опасно выходить без оружия.
