Владимир Михайлов - Методика Наюгиры
Немая сцена длилась лишь несколько мгновений; затем абориген в белой рубашке мягко двинулся вперёд, к землянам, остальные же двое остались стоять у открытого дверного проёма. Остановившись в двух шагах, наюгир приподнял руки, обратив раскрытые ладони вверх; на лице его возникла исполненная доброжелательности улыбка, тонкие губы широкого рта шевельнулись, и он заговорил, переводя взгляд поочерёдно с одного из прибывших на другого и третьего.
Изольд и Кромин вопросительно глянули на Горбика, ожидая перевода. По напряжённому, нахмурившемуся лицу коллеги они поняли, что их спутник серьёзно озадачен.
– Что такое? – спросил Кромин вполголоса. – Неприятности?
Горбик поднял брови, поджал губы прежде, чем ответить так же негромко:
– Ничего не могу понять. Вроде бы это наюгира, но то ли у него дефект речи, то ли это какой-то диалект… Улавливаю общий смысл, но и только. Кажется, обычная протокольная речь: поздравляет с прибытием и тому подобное. Но…
Профессору пришлось прервать самого себя: наюгир умолк, улыбка его чуть изменилась, выражая теперь искренний и глубокий интерес к тому, что скажет ему землянин.
Вздохнув, Горбик заговорил, тщательно, раздельно произнося каждое слово, каждый звук. И с каждым произнесенным словом лицо слушавшего выражало всё большее удивление. Мало того: даже в неподвижных взглядах его свиты мелькнули какие-то огоньки: усмешки?
Тем не менее Горбик произнёс весь заранее заготовленный текст. Когда он умолк, наюгир, чья улыбка теперь снова выражала доброжелательство с какой-то примесью, быть может, сожаления и даже извинения (это последнее могло, впрочем, лишь показаться), произнёс ещё несколько слов, точно так же не понятых профессором, как и вся предшествовавшая речь. Затем, не поворачиваясь к стоявшим у двери, наюгир приподнял правую руку и чуть шевельнул ею.
В следующее мгновение стоявший у двери справа подхватил с пола свою сумку, приблизился к Горбику, вновь опустил свою ношу на пол, кивнул головой (что, возможно, должно было означать вежливый поклон) и, пятясь, вернулся на своё место.
Наюгир, которого можно было, пожалуй, назвать руководителем комиссии по встрече и размещению прилетевших (так, во всяком случае, окрестили его про себя земляне), указал Горбику на сумку и произнёс ещё несколько звуков. По сопровождавшим их жестам можно было – на этот раз – без труда понять, что он предлагает профессору раскрыть сумку и извлечь то, что в ней находилось. Горбик вежливо улыбнулся в ответ, кивнул и, нагнувшись, попытался выполнить указанное действие. Правда, с замком он справился не сразу, и белому воротничку пришлось помочь землянину в этом. Замок, оказалось, открывался очень легко, хотя и непривычно: его даже не нужно было трогать, но найти и нажать две кнопки, находившиеся на противоположных торцах сумки; просто, но неожиданно.
Видимо, не ожидая более помощи от землянина, руководитель встречи собственноручно извлёк из сумки что-то красное, мягкое, блестящее, сложенное в несколько раз. Встряхнув, развернул. Это было нечто вроде мантии – традиционной, профессорской, какие и на Земле кое-где носили по сей день. Вслед за мантией последовал головной убор – высокий цилиндр без полей, такого же, что и мантия, цвета. И, наконец, какой-то свиток – и тут же показал жестами, что разворачивать его не нужно, а весёлой улыбкой – по-видимому, то, что свиток этот, как и всё прочее – всего лишь традиция, и их не следует принимать всерьёз. Тем не менее он сам накинул мантию на плечи Горбика, помог продеть руки в широкие рукава и водрузил на голову профессора цилиндр – правда, немного косо, так что Горбику пришлось поправить головной убор самому. Мятый корабельный комбинезон скрылся под мантией, и теперь Горбик выглядел даже как-то сверхпрофессорски. Стоявшие у двери двое исполнителей «ролей без слов» одобрительно кивнули и несколько раз переступили с ноги на ногу; чёрт его знает – может быть, в этом мире именно так выражалось одобрение.
Полюбовавшись на Горбика, наюгир изобразил обеими руками несколько округлых жестов, явно не означавших ничего, кроме удовлетворения; затем руки очень плавно вытянулись в сторону двери – и это, надо полагать, было приглашением выйти из карантина и отправиться куда-то – куда следовало.
Переглянувшись, все трое двинулись к выходу. Наюгир, однако, повернувшись к остальным двум, раскинул руки широко, как бы преграждая путь, и произнёс что-то, забыв, – или делая вид, что забыл – что издаваемые им звуки для гостей так и остаются поистине звуком пустым. Однако и жестов было достаточно, чтобы понять: приглашение покинуть карантин относилось к одному лишь Горбику, прочим же следовало остаться здесь и ещё подождать – неизвестно, чего. Правда, у них на этот день никаких дел предусмотрено не было – в отличие от Горбика: видимо, потребность в овладении терраной, языком мира, приславшего сюда трёх специалистов, была тут настолько велика, что профессора сразу же включили в работу. Их же задача была противоположной: обучиться под руководством здешних преподавателей наюгире и увезти это знание домой. Известно, что без языка нет общения, а без общения невозможны никакие отношения между странами – кроме разве что войн. Но воевать никто вроде бы не собирался: все известные людям миры были не менее цивилизованы, чем сама Терра, иными словами – хотя бы наполовину от желаемого.
Прежде чем выйти, наюгир подал знак другому сопровождающему, и вторая сумка была незамедлительно поднесена и поставлена перед остающимися. Белорубашечный указал на неё пальцем, взмахнул руками, словно что-то на себя надевая, потом поднёс палец к большой круглой кнопке рядом с дверью. Кромин кивнул и повторил те же движения – в знак того, что всё понял. Наюгир улыбнулся.
В дверях Горбик остановился на миг, обернулся и помахал своим коллегам рукой.
Они ответили ему тем же.
Когда дверь, приглушённо прошелестев, опустилась за ушедшими, оставшиеся ещё с минуту глядели им вслед. Они вдруг почувствовали себя странно расслабленными, исчезло желание что-то делать, двигаться, разговаривать. Изольд даже зевнул – сладко, протяжно.
– Ну, ну, – проговорил Кромин, преодолевая лень. – Что-то с нами этакое происходит?
– Последствия перелёта, вероятно, – предположил Изольд.
– Наверное. Ладно, отдыхать будем ночью – если только их ритмы совпадают с нашими. Увидим. А пока – давай-ка распотрошим этот узел. Нелепые одеяния какие-то, а?
– Традиции обогащают жизнь, – сказал Изольд наставительно.
– Это смотря какие. Как это у них нажимается? Ага…
Сумка послушно распахнулась.
– Нет, это не то. Видно, мы на профессоров у них не тянем.
