Илья Цибиков - Коктейль из навоза
Как не странно, но Хирург нарисовался почти сразу, да так, что искать не пришлось - сам подошел и позвал за собой.
Скоро они и еще две сестры оказались в каком-то грязном и вонючем помещении. По идее все, наверное, когда-то было тут выкрашено белым, но потому, что досталось увидеть Нарыву: Хмм:мм. Ну не будем, итак все ясно.
Залезай на стол, я скоро буду, - сказал хирург.
Как раз тогда, когда он это сказал Нарыв сразу кое-что понял о нем.
Во-первых, - он был пьян просто таки в сосиску, во-вторых, - он был весь грязный и от него плохо пахло и наконец, в-третьих, - он был одноглазый.
Пока хирурга не было, случилось нечто, отчего у Нарыва чуть не было сердечного приступа. Но так как теперь он прекрасно знал, что случись с ним инфаркт, его ни за что не доставят в кардиологию, а уж если он сам как-нибудь туда доберется, то уж однозначно помрет там, ожидая пока его кто-то там примет. Так что на инфаркт он не решился - страх был пережит хоть и с трудом, но все-таки пережит.
А дело было в том, что когда Нарыв наконец запрыгнул (стол был довольно высокий, так что по другому попытки Нарыва забраться куда приказали описать было нельзя) на хирургический стол и кое-как там расположился, он увидел то, что его просто непросто ужаснуло. Сестры достали из шкафа металлический ящик, открыли его и начали доставать оттуда нечто настолько страшное: Инструменты!
Эй, Люд, что это с ним? - спросила одна сестра у другой. Обе они с неподдельным интересом наблюдали за пациентом.
Людмила долго и тщательно всматривалась в человека на столе, потом лицо ее искривила улыбка.
Не бойся, - произнесла она. - Эти инструменты не для тебя, мы просто моем их после того бомжа, что был здесь часом раньше!
К:какого б:бомжа?
Ну того, что вынесли накрытым, - пояснила вторая сестра.
Повисла пауза, сестры продолжали заниматься своей работой.
Он что умер? - тихим прибитым голосом поинтересовался Нарыв.
Да вроде, - отмахнулась сестра.
Нарыв еще немного вопросительно смотрел на нее, хлопая глазами, позже отвернулся, с трудом лег на спину, уставившись в потолок.
Прошло некоторое время прежде чем появился пьяный хирург. Теперь он казался немного другим, наверное, более выпившим, чем до этого.
Давай руку, - сказал он.
Нарыв поднес руку к носу врача, расположив ее у себя на животе.
Новокаин, - попросил хирург.
Как только большой шприц оказался в его руках, он, не колтыхаясь, воткнул иглу в руку Нарыва. Поднажал еще немного, острие вошло еще глубже, видимо начался костный мозг. Нарыв сильно стиснул зубы, - ему было на самом деле больно.
Ну хватит уж, - остановила сестра. - Игла вон торчит с другой стороны руки.
Тонкая рука какая-то, - пожаловался доктор.
Когда с обезболиванием было покончено, хирург вздохнул и справился:
Ну как, легче?
Нарыв пожал плечами. Ему конечно же теперь легче, когда процесс так называемого обезболивания окончен, но вот легче ли, чем до этого.
Действует заморозка?
Ага, - машинально кивнул Нарыв.
Во, - согласился врач. - Свеженький наверное?
Кто? - удивился Нарыв.
Ну кто, кто? Новокаин, ясно!
Сестра оживленно закивала.
Свеженький, свеженький! Еще года нет!
Нарыв нахмурился, но позже встряхнулся, подумав, что для новокаина год - это не срок (как и для всех советских препаратов).
Вправляем, - скомандовал доктор.
И они начали.
Ааааууууу:
Можно идти домой? - спросил Нарыв, когда рука уже была загипсована.
Нет! Еще нужно посмотреть снимки!
Прошло еще немного времени. Появился доктор, он похоже был чем-то расстроен, в руках его Нарыв заметил наличие тех самых снимков.
Как снимочки?
Хреново, - пожал плечами хирург. - Нужно оперировать, а то не будет работать большой палец.
А в чем собственно дело?
Кость защемила сухожилие большого пальца.
Сказав эти слова, доктор поспешил скрыться. Нарыв остановил его.
Ну а что мне теперь-то делать?
Врач повернулся к Нарыву и проговорил:
Иди в первую палату, там есть место для тебя. Располагайся, пусть тебе там вещички принесут и все такое.
А когда экзекуц: операция?
Через недельку.
А почему так поздно?
У нас тут, понимаешь, очередь!
Ааа.
Ну, ты не волнуйся, - успокоил доктор. - Да и вообще чего ты расстроился, не тебе, а мне расстраиваться надо, ведь оперировать-то я буду!
Врач направился вдоль по коридору и вскоре скрылся за темным поворотом.
Я так и понял, - вздохнул Нарыв и пошел искать палату номер один.
Как только дверь номер один была обнаружена, а сделано это было не без труда, Нарыв осторожно постучал. При своих поисках этой самой двери он пока не мог понять лишь двух вещей. Первое - почему на пожарном плане палата находится не на первом этаже, как на самом деле, а на втором?
Второе - каким образом получилось, что если идти вдоль по коридору от первой двери и дальше, то таблички об указании номера кабинета будут содержать в себе следующие цифры: один, тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять, рентген, пятнадцать, два: Сложно, правда?
Войдите, - послышалось из комнаты.
И Нарыв вошел. Он довольно продолжительное время стоял в дверях, так как никак не мог понять, куда он попал. Может это вовсе не палата номер один? Скорее похоже на ночной клуб. Работает телевизор, кругом клубы едкого сигаретного и видимо не только дыма, гремит бешеная музыка, на тумбочках множество еды, на полу пустые бутылки.
Сзади неожиданно появилась сестра.
Вот твоя кровать. Располагайся поудобней.
Нарыв прошагал к своей кровати и сел на нее. Оглядевшись, он приметил, что сокамерников:то есть сопалатников у него двое. У обоих переломаны ноги (что ж - это радует!).
Привет, - сказал первый. Это был мужчина лет пятидесяти, явно не русский, то ли хохол, то ли еще кто. - Располагайся. Может нужно что-нибудь?
Здрасте. Спасибо, ничего не надо.
Тут заговорил второй, парень лет двадцати:
Что руку сломал? Добро пожаловать к нам! У нас тут весело. Видишь музыка.
Ты любишь Hard Core или Jungle?
Не знаю, - ответил Нарыв.
Ничего полюбишь. Вон дядя Андрей полюбил и ты полюбишь. Он у нас тут все время играет, даже врачи уже привыкли.
Понятно.
Ну ты устраивайся, устраивайся:
К концу дня рука ужасно разболелась. Да и не только она, от такого окружения можно было сойти с ума. Приходила сестра, обещала обезболивающий укол. Нарыв долго ждал ее, а когда решился пойти в сестринскую и узнать о том, не желает ли она поторопится с уколом, обнаружил, что все сестры давно уже спят и не хотят никого видеть.
За окном темнело. Возвращаться в палату не хотелось, Нарыв уже устал от Hard Core и чего-то там еще. Он подошел к рентген кабинету, сел на скамейку, задумался, загрустил:
