Генри Каттнер - Алмазная свинка
— И убежит?
— Он будет реагировать быстро, почти мгновенно — изотопные мозги позволяют это. Ты поставил передо мной прекрасную проблему, Брюс, и, думаю, ее можно решить. Робот, украшенный алмазами и разгуливающий по городу — это в твоем духе.
Боллард пожал плечами.
— Люблю демонстративность. В детстве у меня был дьявольский комплекс неполноценности, и теперь я его компенсирую. Зачем, по-твоему, я построил этот замок? Напоказ. Мне нужен целый полк прислуги, чтобы поддерживать его в порядке. Худшее, что я могу себе представить, это быть нулем.
— Другими словами, боишься обнищать, — буркнул Гюнтер. — В сущности, ты подражатель, Брюс. Мне кажется, за всю свою жизнь ты не придумал ничего оригинального.
— А этот робот?
— Обычное суммирование. Ты поставил определенные требования, а потом сложил их. Решением оказался робот, украшенный алмазами и способный к бегству. — Гюнтер помешкал. — Но одного бегства недостаточно. Инстинкт самосохранения располагает еще другими средствами. Иногда лучшая форма обороны это нападение. Робот должен бежать до тех пор, пока это возможно и логично, а потом пытаться ускользнуть иными способами.
— Ты хочешь вооружить его?
— Пожалуй, нет. Раз начав, мы уже не сможем остановиться. Нам нужен подвижный сейф, а не танк. Интеллект робота, опирающийся на логику бегства, должен помочь использовать ему все, что окажется под рукой. Нужно лишь вложить в его мозг определенную схему, остальное он сделает сам. Я принимаюсь за дело немедленно.
Боллард вытер губы салфеткой.
— Превосходно.
Гюнтер встал.
— Знаешь, тебе только кажется, что я подписываю себе приговор, спокойно сказал он. — Получив свой идеальный сейф в виде робота, ты перестанешь нуждаться в производстве алмазов. Тех, что будут на роботе, тебе хватит на всю жизнь, поэтому, если ты меня убьешь, твоя алмазная монополия окажется в безопасности, ибо их никто не может делать, кроме меня. Однако, я не возьмусь за работу над роботом, не обеспечив свою безопасность. Эти документы из Патентного Бюро внесены в каталог вовсе не под той фамилией, что я тебе называл, а сам процесс имеет мало общего с термодинамикой.
— Разумеется, — ответил Боллард. — Я приказал это проверить, не говоря своим информаторам, в чем тут дело. Номер патента — твоя тайна.
— И я в безопасности, пока он останется тайной, то есть, на всю свою жизнь. Тогда все будет оглашено, и подозрения многих и многих людей подтвердятся. Ходят довольно упорные слухи, что твои алмазы искусственные, но никто не может этого доказать. А я знаю одного парня, который бы очень хотел.
— Ффулкес?
— Барни Ффулкес из «Меркантил Элоус». Он не выносит тебя так же, как ты его, но ты пока сильнее. Да-а, Ффулкес с наслаждением стер бы тебя в порошок, Брюс.
— Займись роботом, — ответил Боллард вставая. — Постарайся закончить до очередной кражи.
Гюнтер сардонически усмехнулся. Лицо Болларда было серьезно, но кожа в уголках глаз собралась в морщинки. Оба они видели друг друга насквозь вероятно, потому они еще и ходили по этой земле.
— Значит, «Металмен» делает для Болларда робота, украшенного алмазами? — еще раз спросил Барни Ффулкес у Дэнджерфилда.
Тот молча кивнул.
— Каких размеров?
— Около двух метров.
— И украшенного алмазами… интересно, насколько плотно? Боллард разместит массу алмазов на этой ходячей рекламе. Интересно, догадается он выложить из них надпись «Да здравствует Брюс Боллард»? — Ффулкес встал из-за стола и принялся кружить по комнате, как москит — рыжий лысеющий человечек со сморщенным злым лицом. — Составь детальный план нового экономического наступления, чтобы мы могли мгновенно расправиться с Боллардом, как только получим сообщение.
Дэнджерфилд по-прежнему молчал, но брови на его бледном равнодушном лице вопросительно поднялись.
Ффулкес нервно подбежал к нему.
— Тебе что, объяснять все, как ребенку? Каждый раз, когда мы прижимали Болларда, он ухитрялся вывернуться- страховые компании, кредиты, алмазы. Теперь ни одна страховая компания не захочет обслуживать его, а источник алмазов не бесконечен, разве что они у него искусственные. А если так, ему будет все труднее получать кредит. Понимаешь?
Дэнджерфилд неуверенно кивнул.
— Гмм… Он истратит массу камней на этого робота, и его, разумеется, украдут. Вот тут-то мы и ударим.
Дэнджерфилд поджал губы.
— Ну ладно, — сказал Ффулкес. — Может, ничего и не выйдет. До сих пор не получалось. Но в этой игре главное — неустанно долбить в надежде пробить дыру в обороне противника. Может, на этот раз нам повезет. Если бы мы хоть раз сумели обвинить его в неплатежеспособности, появилась бы возможность его утопить. Будь что будет, нужно попробовать. Готовься к наступлению. Все, чем мы располагаем: акции, облигации, места общественного пользования, сельское хозяйство, сырье. Нужно заставить Болларда покупать в кредит без покрытия. А пока проверь, чтобы с охраной рассчитались как надо. Выплати парням премию.
Дэнджерфилд жестом показал, что все понял, и вышел, а Ффулкес разразился громким неприятным смехом.
Это было время взлетов и падений экономики, самых диких и совершенно непредсказуемых перемен. Как всегда, основу составляли человеко-часы. Но то, что казалось эффективным в теории, на практике действовало иначе. Человеко-часы, пропущенные через жернова общественной культуры, обретали странные формы. И в том была заслуга науки… подневольной науки.
Хищническое хозяйствование промышленных магнатов все более усиливалось. Все хотели добиться монополии, но поскольку каждый боролся за нее с каждым, результатом был всеобъемлющий хаос. Каждый любой ценой старался удержаться на поверхности, одновременно пытаясь утопить конкурентов. Правительство теряло власть, она переходила к промышленным империям, совершенно самостоятельным и практически независимым. Их семантики и пропагандисты трудились в поте лица, втирая людям очки. Все должно было поправиться в будущем, когда Боллард или Ффулкес, «Ол-Стилл» или «Анлимитед Паудер» перетянут на себя все одеяло. Но пока…
Пока специалисты, работавшие на магнатов-грабителей, получали щедрые субсидии и старательно саботировали экономику, наступил канун Научной Революции, характеризующейся, подобно Промышленной Революции, резкой сменой экономических параметров. Мощь «Ол-Стилл» опиралась главным образом на процесс Холуелла. Ученые из «Анлимитед Паудер» изобрели более эффективный метод, вытеснивший прежние. В результате в «Ол-Стилл» началась паника, последовал краткий период лихорадочных перемен, в ходе которых «Ол-Стилл» обнародовала несколько патентов, прижав тем самым Ффулкеса — у него эмиссия облигации опиралась на закон спроса и предложения, автоматически подправленный новыми патентами «Ол-Стилл». Каждая компания пыталась перехитрить своих конкурентов. Каждый хотел получить абсолютную власть над остальными. Если бы такой день когда-нибудь наступил, можно было надеяться, что экономическая ситуация стабилизируется под чьим-то единоличным контролем и наступит Утопия.
