Ант Скаландис - Рыцари здравого смысла
В последний раз я оглядел поле боя, теперь уже совсем другими глазами. Шестнадцать замерших машин разной степени покореженности так и стояли в прежних позах, ни одна не дернулась, шестнадцать пользователей сидели в них, как истуканы, в ожидании полиции. И пользователи, и даже их пассажиры сидели тихо, как мыши, ни одна сволочь не выскочила помочь несчастному умирающему человеку. Ну, правильно, разве это человек - это же ручник, а мы сидим и просто соблюдаем общегражданскую инструкцию. Уроды! Вас-то не зацепило! Ни на ком ни одной царапины в ваших сверхзащищенных скорлупках, а парень переломался вдребезги. Эх, вы, уроды!..
Боже, какие странные мысли посетили меня! Да ещё промчались в голове с такой ураганной скоростью, что я едва успевал расшифровывать их смысл, будто это и не я сам думал, а кто-то внутри меня...
Но никакие мысли не помешали мне в два скачка вернуться к собственной машине и увидать через распахнутую дверцу спокойно мерцавший в слипинговом режиме экран дисплея. Машина ждала своего пользователя, ей было пополам, что у хозяина съехала крыша.
Я плюхнулся в кресло и от легкого толчка дисплей ожил, напоминая мне, что мы находимся в главном меню. Одним нажатием мышки я выбрал возврат домой по наикратчайшей траектории с максимальной скоростью, а левой рукой тут же вдавил кнопку ввода. Никогда я так раньше не делал: все нормальные люди стартуют той же мышью, а кнопка "ВВОД" предназначена совершенно для других режимов, но мне вдруг показалось, что управлять машиной с двух рук это круто! Слово-то какое - "управлять"! Так в старину говорили. И ещё говорили "водить машину". Была такая профессия - водитель. Странно, что я вспомнил об этом. Впрочем, ничего странного: ручники - они и есть водители. Свалился же он сегодня на мою голову!
А живу я в элитных сотах на шестнадцатом этаже. Называется комплекс "Поднебесье". У нас и первый этаж - двадцать пять метров над землей, шестнадцатый, сами понимаете, где. А здоровенные столбы внизу только для лифтов и прочих коммуникаций.
Ну, взлетаю я на свой предпоследний ярус (последний, семнадцатый - это уже пентхаус со стеклянной крышей), выхожу из лифта и звоню в дверь. Тут каждый по своему придумывает: ключи всех видов, кодовые замки, идентификаторы разные (фото, видео, аудио, одоро, то бишь по запаху, тактильные, есть даже такие, что по радужке глаза хозяина узнают), ну а я себе выбрал традиционный звонок и разговор с компом типа "пароль - отзыв". Звоню в дверь. А компешник отвечает мне голосом Вальки:
- Приветик, Чижов!
- Зайти можно? - спрашиваю.
- Можно, только осторожно. И ноги вытереть не забудь.
- А я ботинки перед дверью оставлю.
Вот такой ни к чему не обязывающий треп. Каждый раз разный. И кроме нас с компом, никто не знает, о чем мы с утра договорились.
И тут случается первая странность: дверь уползает в стену медленно-медленно, и пока я смотрю через растущую щель внутрь своей соты, зачем-то и впрямь снимаю башмаки и оставляю их на лестничной площадке...
Ну, все, шагаю в квартиру (это так раньше соту называли, а я люблю повыпендриваться со старинными словечками) и решаю всякую ерунду из головы выкинуть. На ближайшей клаве набираю заказ, жрать охота - сил нет, да и вообще устал, но тут-то и происходит вторая странность.
Я чувствую, что в комнате душновато, но вместо того, чтобы нормально, по-людски сказать: "Хочу, чтоб было посвежее", я иду к окну и пытаюсь его открыть руками(!). Ничего, конечно, не получается, и я, словно проснувшись, грубо так командую:
- Окно открой!
Вообще окна открывать не запрещается, но это считается чудачеством. Вот например, Чудила Дэн, тот даже зимой окон не закрывает, но он-то вообще отвязанный - живет в лесу, в покосившейся деревянной избушке, топит печь дровами и в город ходит пешком, потому что машины у него вовсе нет. И как это возможно?
Есть такая поговорка: как о дураке вспомнишь... Впрочем, появился не сам Дэн, появился его почтовый голубь, влетел в окно, сел на спинку кресла и терпеливо ждал, пока я отвяжу скрученную в трубочку мессагу. Вот такой он, Чудила Дэн: по мылу бросить мессагу ему в лом, и телефона в доме не держит.
А текст на бумажке был очень короткий: "Чижов, приезжай скорее. Есть разговор". В другой раз я бы сразу к нему и поехал, тем более, что день выходной, пожрал бы, да и поехал. Но тут мне стремно стало. Крыша-то от голимого наркотика едет капитально. В общем, я подумал ещё немного и, уже начав жевать за столом, решил связаться с Виктором Журовым. Это мой друг со школы, а сейчас он в ЦАПе работает. Сам Бог велел с ним советоваться. А уже явно было пора: мои собственные мысли все больше и больше мне не нравились.
Думал я, например, о том, как мы дошли до жизни такой, и хорошо ли это, когда дома и машины вместо тебя соображают, и ещё мне пришло в голову, что ручники - это самые нормальные люди, потому что не хотят становиться рабами вещей. От последней формулировки меня аж перекосило, как ту чувиху в телевизоре от "парадигмы миллениума". Вот тут я и вызвал Вика. Он откликнулся практически сразу:
- Центральный аппарат планеты. Журов.
- Привет, Вик. У меня какая-то лажа случилась. Видел на улице авакт и с живым ручником познакомился, ну, то есть, он уже не совсем живой был...
Я замолчал, как тормоз, ведь я и хотел и стремался рассказывать о самом главном.
- Короче, после этого я хожу, как полный фофан, потому что...
- Все! Стоп! Больше не говори ничего, - перебил Вик, едва не крича. Я сейчас буду у тебя.
Ну, ни хрена себе! Я даже есть перестал. Если Вик бросает свою работу в ЦАПе и едет сюда... Страшно было подумать, что это может значить. И я подумал о другом, уже почти не удивляясь странности своих мыслей: "Мы разучились нормально говорить, перезабыли половину слов, а вместо них употребляем универсальные и почти бессмысленные. Вот почему мы не понимаем академиков. Нам даже не интересно, чем они там занимаются. Мы разучились думать!"
Последняя мысль показалась мне самой важной, её хотелось додумать поглубже и поподробнее, но тут компешник и сообщил, что ко мне притащились гости. Неужели это Вик так быстро примчался? Впрочем, если он был в двух кварталах отсюда и взял служебную леталку...
Однако нет, в соту мою ввалились уж веселые по случаю выходного Горячкин и Павлуха. Они, конечно, притащили большой бурдюк с мерцающей сиреневой шипучкой, в которой ровно двенадцать процентов алкоголя, тут же плюхнули на стол, проткнули трубочками с двух сторон и мне третью вручили. Они знали, что я мерцающую больше всего люблю, да и после обеда шипучки выпить - самое оно, вот только я боялся мешать это дело с наркотой, и начал вяло отнекиваться. Но Павлуха заявил, что у него большой праздник, и не выпить я просто не имею права. Павлуха продал свою прежнюю лачугу и купил новую, намного круче в престижном районе у кольцевой дороги.
