Мария Фомальгаут - Продам май (сборник)
– За мной кто-то гонится… кто-то… что-то угрожает, – вспомнил я.
– Ну что ты, – он снова улыбнулся мне, – никто тебя здесь не тронет. Я тебя в обиду не дам…
– А если он придет сюда?
– Я его… не пущу.
– Не пустишь?
– Ни за что. Ты посмотри, как хорошо здесь… Это твоя комната, здесь жить будешь… еще цветочки сюда какие-нибудь принесем… картины…
Мне показалось, что он добрый – тот, кто сидит передо мной, и я сказал ему об этом.
– Ну, еще бы… ты, парень, похоже, умный, смышленый, помогать мне будешь…
– А как?
– Узнаешь. Успеется. Давай пока… посмотрим, что ты умеешь… Давай, что ли… в шахматишки партию сыгранем.
Мы сыграли партию в шахматишки. И еще одну. И еще. Все три раза я выиграл у него, на четвертый раз я даже попытался подыграть ему – чтобы не обидеть человека, который дал мне кров.
– Э, парень, ты это брось… мухлевать. Нет, давай уж играть так играть, по-честному.
– Тебе обидно будет.
– Не будет. Давай.
Мы сыграли еще партию и еще – он всякий раз проигрывал, но не подавал виду, что огорчается, со стороны казалось, что ему все равно, и вообще со мной неинтересно – он то и дело поглядывал на часы, как будто куда-то спешил. На шестой раз он выиграл у меня – прямо-таки просиял, первый раз я увидел, как этот человек улыбается по-настоящему.
– Ты мне не подыгрывал? – спохватился он.
– Нет.
– Сочиняешь… Ты же такой, ты не только играть и подыгрывать умеешь… ты еще и врать умеешь… Ты такой… не такой, как они все…
– Кто они?
Он не ответил. Я еще и еще пытался убедить его, что не подыгрывал, что это он сам такой умный – он не верил мне, но не обиделся, смотрел на меня с интересом, даже с каким-то уважением, что я умею врать.
Он как будто даже гордился, что я умею врать…
Интересно – кто они все, на которых я не похож…
– Ну ладно, мой хороший, некогда мне с тобой… ты давай, сам как-нибудь развлекайся, фильмы посмотри, музыку послушай… в бильярд поиграй…
– Ты оставишь меня?
– А ты не бойся, парень… Никому я тебя в обиду не дам… Да, будем знакомы… – он протянул мне руку. – Славик.
Я хотел ответить, тут же спохватился:
– А кто я такой?
Он только пожал плечами, мне стало неловко за свой вопрос. Действительно, если я сам не знаю, кто я, почему это должен знать кто-то другой…
Между сном и явью
[email protected] на связи…
Мне показалось, что я ослышался.
[email protected] на связи…
Нет… я слышу его… черт, только с ума сойти мне не хватало… голоса в голове. Говорят, бывает что-то такое, слуховые галлюцинации, зрительные галлюцинации… Еще бы, меня же били по голове…
Только нет, тут другое что-то… Он казался реальным, этот спандекс, таким же реальным, как я сам, и в то же время – призрачным…
Я приказал себе не слышать, приказ помогал мало – какой-то [email protected] стучался в мое сознание, хотел стать моим другом…
Сон первый
Ступенька…
Две…
Три…
Пять…
Десять…
Перескакиваю через четыре ступеньки. Спешу – из последних сил, чувствую, что задыхаюсь. Добрые люди едут в лифте, некогда мне ждать, когда проедут добрые люди и лифт освободится.
Третий этаж…
Пятый…
Седьмой…
Сердце падает. Главное – проскользнуть мимо незамеченным. Спешу – мимо фонтанов и пальм, мимо картин, никогда не было времени рассмотреть их как следует. Врываюсь в просторный кабинет, память подает название – конференц-зал. Вливаюсь в толпу людей – темный низ, белый верх, на шее желтый платок, у меня тоже темный низ, белый верх, и тоже желтый платок, меня не отличишь от них.
Не заметит…
Люди поют гимн Корпорации, я тоже пытаюсь петь, голос меня не слушается, легкие все еще не могут забыть стремительный бег. Кажется, Шкловский не смотрит на меня, у Шкловского таких, как я, вон сколько…
– …будьте добры, зайдите ко мне в кабинет…
Началось, думал я. Заметил-таки… и вроде бы ничего не происходит, ну опоздал, с кем не бывает, ну самодур у нас начальник, куда от него денешься, но почему мне так…
…страшно…
– Я вас предупреждал, по-моему, что за опоздание у нас увольняют сразу же, – цедит Шкловский, щедро сдабривая свои слова матерком.
Мне хотелось вежливо спросить, не увольняться ли мне прямо сейчас – все-таки я решил не спрашивать, хорошее место терять не хотелось.
Но почему мне так страшно…
Черт возьми, почему мне так страшно…
Шкловский поворачивается ко мне – нестерпимый ужас пронзает с головы до ног, что-то темное, страшное, мрачное наваливается на меня, хватает, душит, больно клюет в затылок…
Явь вторая
Я проснулся – даже не сразу дошло до меня, что это был сон, я еще рвался куда-то, еще пытался от кого-то бежать – не сразу спохватился, что не могу бежать, не могу даже сдвинуться с места, какая-то сила пригвоздила меня к креслу-кровати, где я лежал. Кажется, я кричал, хотя и не слышал своего крика, кошмар все еще не хотел отступать.
Светлый круг (лампа)
Закрытое пространство (комната)
Стена наверху (потолок)
Радио в углу бубнит про акции протеста против загрязнения атмосферы какими-то фабриками нового поколения, производящими айподы нового поколения… Ругают какую-то Корпорацию…
Что-то знакомое…
Дверь распахнулась, поток света ударил в глаза, ударил по нервам, вырвал из меня еще один крик. В комнату вошел ужас – темный, глубокий, страшный, я не сразу понял, что это Славик, с которым я вчера играл в шахматы.
– Ну что такое, а? Ты чего не спишь-то?
«Сам не спишь и другим не даешь», – казалось, сейчас добавит он.
– Извините за беспокойство, – ответил я, как будто кто-то научил меня отвечать так, – мне… приснился кошмар.
– Вот оно как… – он снова посмотрел на меня с интересом, – тебе еще и кошмары снятся… ну что ты в самом деле, дрожишь весь…
– Я… не могу убежать от него…
– А зачем тебе от кого-то убегать? Говорю тебе, хороший мой, никто тебя здесь не тронет… никого я сюда не впущу.
Я напрягал память, я пытался вспомнить, кто именно преследовал меня там, в жутком кошмаре, что я сделал ему, темному, страшному – в памяти, разложенной по полочкам, было все, кроме этого …
Кроме этого …
– Кто-то… кто-то гонится за мной, – вспомнил я, – кто-то…
– Кто? – он положил руку мне на голову.
– Не знаю… темный кто-то… страшный кто-то…
– Может, это просто сон?
– Нет… я помню, это было, было… он гнался за мной… я что-то не сделал… или сделал… и он за мной гнался…
Он устроился в кресле, согнулся пополам, длинный, поджарый, казалось, сам испугался того, темного, невидимого, который преследовал меня где-то там, в какой-то жизни, в каком-то из миров.
Снова то же проклятое чувство: я пытался вызвать свою память из небытия, но в то же время кто-то силился стереть мою память, кто-то, властный над моим сознанием, над самой жизнью моей…
