Раду Нор - Музыка сфер
Тител поинтересовался, на какой высоте летел этот ком.
— На небольшой, — ответил учитель. — Не больше… пятнадцати метров над землей. Но полночь уже пробило. Надо торопиться. Наденьте пальто.
После четверти часа ожидания под величественной елью, покрытой изморозью, они совсем окоченели. От холода захватывало дух. Они дули на пальцы и притопывали, как в морозную крещенскую ночь.
Албу не хотелось доставать часы из кармана, и он в третий раз осведомился, который час.
— Ноль часов двадцать восемь минут, — ответил, словно извиняясь, учитель. — Уже недолго осталось.
У забора что-то задвигалось. Какая-то тень молниеносно оторвалась от него и слилась с кустарником. Фиру заметил ее, но решил, что это тень от облака.
Тут увядшие листья кустарника зашевелились.
— Там кто-то прячется!
Доктор Албу ничего не видел, он, как и Тител, не отрывал глаз от неба. Чтобы сделать приятное хозяину, они заявили, что готовы немедленно прочесать весь сад.
Их отделяло от кустарника не более трех-четырех метров, когда оттуда выскочила невысокая фигура и бросилась к воротам.
— Эй, вы! — крикнул Тител. — Стойте! Остановитесь!
Тител сделал робкую попытку преследовать неизвестного, но тотчас вернулся к остальным.
— Он так быстро удрал, что…
Фиру снисходительно махнул рукой.
— Ничего! Это наверняка был репортеришка.
Он набрал воздуху в легкие, чтобы его было хорошо слышно.
— Стэнкуцэ, я же просил оставить меня в покое! Не удивляйтесь, если на вас поступит жалоба!
Репортер успел отбежать на весьма почтительное расстояние, поэтому они с трудом разобрали, что он крикнул:
— Из-за вас я погубил свой фотоаппарат. Он стукнулся о дерево и разбился. Вы отсталый человек, господин Фиру, у вас нет ни малейшего понятия о предназначении прессы!..
Психолог дрожал от холода, и трудно было понять, согласен ли он со своим другом. Наконец Албу сказал:
— Очень хорошо, что ты его прогнал! Он бы мог все испортить!
— Почему, отец? Не понимаю! — сказал Тител.
— Я бы очень удивился, если бы оказался неправ, — ответил Албу.
Воздух начал вибрировать. Послышалось еле различимое жужжание, оно постепенно усиливалось и наконец превратилось в грохот, который, подобно грому, прокатился над лесистыми хребтами и фруктовыми садами.
— Что это? — спросил студент. — Ваше облако производит столько шума, как турбореактивный самолет?
— Нет, оно движется в полной тишине. Должно быть, мимо случайно пролетел самолет. Сейчас тридцать одна минута первого. Смотрите…
Гул самолета постепенно затихал. Все трое напряженно всматривались в сторону, откуда, согласно утверждению учителя, обычно появлялось фосфоресцирующее облако. Зоркие глаза Титела первыми обнаружили его.
— Вот оно! Точь-в-точь такое, как вы говорили! Ком, излучающий зеленовато-голубой свет. Он приближается. Нет! Вдруг изменил направление, повернул почти на девяносто градусов.
— Облако уходит! — с сожалением воскликнул доктор. — Оно исчезает вон за теми елями. Жаль! Но так и должно было случиться.
— Почему, отец?
— Из-за самолета!
— Из-за самолета?
— Пойдем в дом, Фируле, — сказал Албу. — Согреемся и поговорим.
Лиза ждала их в столовой. Халат она сменила на платье цвета спелой сливы и сняла бигуди, щеголяя прической, достойной самого искусного парикмахера.
Из-под крышки пузатого чайника, стоявшего на столе, вырывался тонкий пар.
— Ну что, стоилотам торчать? Джордже, если у тебя будет жар, знай, я не подам тебе даже стакана воды. Принести вам аспирину?
Албу попросил ее не беспокоиться. Он сам наполнил свою чашку, положил четыре куска сахару и выжал туда половину лимона. С явным удовольствием отхлебнув горячего напитка, он пригласил Титела последовать своему примеру.
— Послушаем твое мнение, Албуле! — сказал учитель.
— Собственно говоря, пока у меня нет никакого мнения! Чего ты от меня хочешь? Могу ли я утверждать, что предмет, за которым мы наблюдали, не что иное, как космическая ракета с другой планеты?
— Конечно, это мог быть и корабль-разведчик межпланетной ракеты, достигшей верхнего слоя земной атмосферы. Телеуправляемый зонд, предназначенный для исследований.
— Он не очень-то похож на корабль, — признался учитель. Но если проанализировать его реакции и особенно то, что он исчез в момент появления самолета, поневоле приходишь к выводу, что он повинуется воле мыслящих существ.
— Чего же они боятся? — с досадой спросил юноша. — Разве мы такие страшные?
Доктор Албу поставил чашку на стол и откашлялся.
— Допустим, что увиденное нами — действительно посланец какой-то далекой цивилизации. Ты спрашиваешь, почему они боятся нас, Тител? Представь, что ты находишься над неизвестной планетой, с поверхности которой время от времени поднимаются черные грибы ядерных взрывов, что ты видишь кроваво-красные отблески от взрывов бомб и артиллерийских снарядов, города и поля, превращенные в море пламени! Разве ты осмелился бы вступить в контакт с жителями такого небесного тела?
Фиру промолчал, но в глубине души признал правоту друга.
— В таком случае чем же мы-то можем им помочь? — почти радостно спросила Лиза.
Психолог допил свою чашку и вытер губы ладонью.
— Нет, все-таки нужно что-то предпринять.
— Что же, Албуле?
Доктор не ответил.
Жена учителя взглянула на стенные часы. Было половина второго.
— Довольно! Всем спать!
Албу поднялся и положил руки на плечи учителя.
— Дорогой Фиру, дай мне подумать. Быть может, ночью меня и осенит.
Близнецы ворвались в комнату с оглушительными воплями. Им исполнилось по пять лет. Они были белокурые, взъерошенные и загорелые, в ночных рубашечках из цветной хлопчатобумажной материи, босиком. Вцепившись в докторский пиджак, близнецы исполнили вокруг него что-то наподобие пляски краснокожих.
— Приехал дядя Албу! Приехал дядя Албу!
Ученый попытался их утихомирить, опустившись на корточки и поцеловав в пухлые щечки.
— Как поживаете, дети? Расскажи-ка ты, Петре.
— Я веду себя хорошо и ем все, что дает маменька!
— А ты, Марта?
— А я веду себя лучше и ем все, все, все, что дает маменька! Дядя-я-я… ты привез мне шоколаду?
Албу раскрыл дорожную сумку.
— Как же я мог забыть такую важную вещь? Держи, одна коробка для тебя, а другая — для Петре.
Все внимание детей было теперь целиком поглощено целлофановой оберткой, которая оказывала упорное сопротивление пальчикам с коротко обрезанными ногтями.
Вбежала Лиза, словно предчувствуя, что установленные в доме порядки нарушены. Она пожурила Албу:
