Анатолий Днепров - Смешной баобаб
Я вместе со стариком обошел вокруг дерева и действительно заметил, что оно как будто помолодело. Но разве можно говорить о деревьях, что они постарели, помолодели? Старый клен кажется «помолодевшим» после дождя, а тоненькая пыльная акация напоминает крохотного сморщенного старичка. Это дело воображения.
Я похлопал Каро по плечу.
– Я очень рад, что дерево продолжает жить. Но еще больше я рад за вас, Каро. Выглядите вы прекрасно. До свидания!
– Эти ученые думают, что я сошел с ума!! – крикнул он мне вслед.
Прошли годы, и я забыл про Каро и про растущий «обратно» баобаб. Я усиленно занимался геронтологией и пытался вникнуть в страшную тайну старения и деградации человека, и в этом моем увлечении тоже была своя логика. Когда однажды моя жена спросила меня, почему я оставил нормальную физиологию и переключился на изучение стариков и старух, я, не думая, ответил:
– Потому что я и сам старею, а не расту обратно…
Жена подумала и сказала:
– Я как-то слушала лекцию одного математика, специалиста по теории колебаний. Он утверждал, что если будет постигнута тайна биологического регулирования в человеке, то его, человека, можно будет ввести в режим автоколебаний. Это значит, сначала он стареет, после молодеет, а в определенный момент времени начинает опять стареть; и так без конца…
– Болван твой математик! Старение и смерть – прогрессивные факторы биологической эволюции. Да и вообще о вечной жизни могут мечтать только заскорузлые эгоисты…
«Расти обратно, расти обратно…» Где и когда я слышал эти слова?
И тогда я вспомнил Каро и смешной баобаб.
В лаборатории Батумского ботанического сада сидели новые, совсем молодые люди, а старые ученые ушли на покой: построили в пригородах дачи и разводили сады.
– Как ваш баобаб? – спросил я ведущего научного сотрудника.
– Что?
– В вашем саду рос баобаб из Африки.
– Что-то не помню.
Он вытащил из книжного шкафа толстую книгу и долго ее листал.
– В каталоге не числится, – наконец сказал он.
– Как же так? Я лично сидел в тени этого великолепного дерева.
– Когда, простите за нескромный вопрос, это было?
– Лет… лет пятнадцать-двадцать тому назад…
Молодой человек присвистнул:
– За это время мы так часто меняли растения, удаляли погибшие, подсаживали новые. Может быть, когда-то и был баобаб, а сейчас нет.
Действительно, теперь холм был пустынным, и только море у его подножья серебрилось, как прежде.
Там, где раньше росло дерево, осталось небольшое, поросшее травой углубление, и в самом его центре торчала тоненькая, высохшая веточка. Она легко сломалась у меня в руках, и я сунул кусочек в карман.
О Каро в ботаническом саду тоже никто ничего не знал, и я решил всю эту странную историю выбросить из головы, как вдруг совсем неожиданно она вновь воскресла во всех самых мельчайших подробностях.
Из очередной экспедиции в Аджарию возвратилась шумная ватага моих аспирантов. Они наперебой рассказывали о стариках, которым по сто, сто двадцать и даже сто пятьдесят лет.
– Но самая любопытная история произошла в одном ауле, километрах в сорока к востоку от Батуми! Представляете, приходим с рюкзаками, в коротких штанах, с палками, а на нас никто не обращает внимания. Даже ребятишки! Такого еще никогда не бывало. Не аул, а потревоженный людской муравейник. Мужчины на одном краю базарной площади, женщины – на другом. И все говорят, говорят, кричат, размахивают руками и так далее. Выясняем, в чем дело. Оказывается, ничего необычного. «У тетушки Валии откуда-то взялся ребенок». – «Ну и что здесь удивительного?» – «Тетушке сто восемнадцать лет». – «А где тетушка Валия живет?» – «Вон в том доме, но она никого не принимает». Мы – к дому. Двери на запоре. Стучим. Показывается старуха. Сразу видим – слепая. «Как здоровье, бабушка?» «Уходите прочь! Вы разбудите ребенка!» – «Но мы, сами знаете, не из тех». Представляемся. Академия наук и так далее. Специалисты. Врачи. «Ах, врачи? Тогда заходите. Мне нужен врач». Заходим. В постельке хныкает малыш, около годика; может, чуть-чуть побольше. «Славный малыш, – говорим, – давно родился?» – «Нет, он пришел». – «Как так – пришел?» – «Ножками. Только вот хромает. Ножку в горах сломал». Осматриваем. Действительно, ножка сломана. Кладем гипс. Повторяем вопрос, теперь более строго. «Давно родился?» «Пришел, говорю я вам». – «Значит, он вам чужой, тетушка Валия?» – «Нет, не чужой. Это мой сын». Чокнутая старуха! Как мы ни бились, твердит: «Пришел, и это мой сын…» Вот так история!
– А она не называла малыша по имени?
– Называла.
– Как?
– Каро. Кажется, Каро…
…У меня на рабочем столе в институте геронтологии стоит небольшая прозрачная коробочка. На белоснежной салфетке покоится кусочек сухого желтого дерева, и под ним надпись: «Смешной баобаб».
Конечно, это, может быть, и не тот баобаб, а маленький Каро у тетушки Валии, может быть, совсем другой Каро…
