Джин Вулф - Рухлядь
Он смотрел, как она подошла к траве, развела ее руками, вступила в нее, и крикнул:
- Куда ты идешь?
Она даже не повернула головы, только прокричала в ответ:
- Иду за новым дурачком!
- И это все? - спрашивает один из подростков.
Робот не отвечает. Кэнди подходит к нему и говорит:
- Робот, мы хотим, чтобы ты пошел и стащил для нас пять долларов. Что означает: "Купи нам марихуаны на пять долларов".
Робот встает и протягивает руку. Один из парней, растянувшись на матрасе Кэнди, смеется и говорит:
- Если бы у нас они были, мы бы купили сами.
С минуту я размышлял над тем, что надо бы одолжить Роботу свой пиджак. (Тот, который на нем, оранжевый, когда-то принадлежал гостиничному швейцару и местами вытерт так, что видна подкладка). Но, как все люди, я слишком долго думаю, прежде чем что-нибудь сказать, и он выходит. Кэнди и ее два приятеля устраиваются на матрасе и начинают ждать, а мы все, по-моему, засыпаем.
2. Против эскадрильи Лафайета . ..
Я посмотрел точную копию триплана "фоккер"[ Триплан - самолет с тремя парами крыльев одна над другой, выпускался 1913-1918 гг. Известны трипланы "фоккер", "Сопвич-Q-Q".]. Единственное отличие ее от оригинала заключалось в том, что она не была покрыта легковоспламеняющимся аэролаком. Триплан пять метров семьдесят семь сантиметров длиной, размах крыльев семь метров размеры в точности, как у оригинала. Двигатель точно такой же, как на Oberursel UR II[ Oberursel UR II - марка самолета (по названию заводов).]. У меня есть токарный станок, и большую часть деталей двигателя я изготовил самостоятельно. Кое-что я добыл у одной компании из Кливленда, а детали топливной системы были изготовлены в Луизиане и Кентукки.
Сначала я надеялся достать двигатель от оригинала и написать в Германию, но это оказалось совершенно невозможным; их осталось очень мало, кроме того, как я выяснил, у частных лиц их не было. Oberursel Worke[Oberursel Worke - авиастроительная фирма в Германии времен 1-и мировой войны.] больше не существует. Однако с помощью некоторых немецких любителей мне все-таки удалось добиться осуществления своих замыслов. Когда "фоккер" был почти готов к полету и приехал сотрудник газеты, чтобы сфотографировать его, я подсчитал, что затратил на постройку больше трех тысяч часов. Я сам изготовил весь фюзеляж и выполнил все работы по обшивке, сам вырезал винт.
Осуществляя свой проект, я старался, чтобы он как можно точнее соответствовал реальности. Перед открытой кабиной я установил два 7,62 мм пулемета "максим-шпандау". Конечно, они не заряжены, но их спусковые механизмы подсоединены к двигателю при помощи фирменного механизма прерывания, такого, какой стоял на настоящих "фоккерах".
Вопрос об обшивке возник благодаря моей переписке с одним человеком из Орегона, который летал на "ньюпоре-скаут". Обшивка оригинала, как вы, наверное, понимаете, была крайне огнеопасна.
Он хотел знать, не использовал ли я ее, а когда я ответил, что нет, стал меня критиковать. Тогда я объяснил ему, что слишком люблю "фоккер" и не хочу видеть, как от горит, и что если бы в распоряжении Энтони Фоккера и Рейнхольда Платца были огнестойкие материалы, то они наверняка бы их использовали. Такое объяснение не удовлетворило этого типа, и он в конце концов дошел до оскорблений, а я перестал отвечать на письма. Я по-прежнему верил в свою правоту, и, если бы мне пришлось строить свой триплан заново, я все сделал бы точно так же.
Для перевозки "фоккера" по моему заказу изготовили специальный, трайлер. Чтобы буксировать его, я поменял свой лимузин на грузовик. На нем же я собирался возить запчасти и запасные шари. Я держал грузовик у арендованного мной ангара и старался ездить на нем как можно реже. Но когда требовалось перевезти что-нибудь крупногабаритное и я все-таки брал его, то ехал очень медленно, стараясь выбирать дороги побезлюднее. Когда мы проезжали, люди всегда останавливались и провожали нас взглядами.
И часто можно было слышать, как те, что стояли на крыльце, звали из дома остальных, чтобы те тоже вышли и посмотрели. По-моему, их больше всего интересовали три крыла "фоккера", и лишь изредка какой-нибудь ветеран войны проявлял к нему интерес.
Он всегда курил трубку и ходил с палочкой. Если мне и удавалось расслышать, что они говорили, то, как правило, это была какая-нибудь глупость. Я же искренне наслаждался, видя, как у них загорались огоньки в глазах.
Большее время "фоккер" стоит в поле в своем ангаре, и, когда я выезжаю, чтобы полетать, меня почти не отличить от других людей. На двери моего грузовика нарисован, черный крест, но в этом нет ничего особенного. Ничего особенного не заметили бы на дороге и в тот день, когда я увидел воздушный шар.
Это случилось в один прекрасный день ранней весной, в воздухе было разлито что-то очень свежее, поистине волшебное. Три дня назад я впервые в этом году выбрался в поле. Я отправился туда после работы и летал уже в сумерках. Погода напоминала зимнюю. А сегодня была суббота, и все изменилось. Я помню, как развевался мой шарф, когда, стоя на летном поле, я разговаривал с механиком.
Ветер был благоприятный, он дул с поля прямо на меня, подхватывая "фоккер" под крылья. Не пробежав и ста футов, "фоккер" взмыл вверх, словно воздушный змей. Я неторопливо развернулся, глядя в поле, на котором начала пробиваться свежая трава, и поправляя очки.
Вам когда-нибудь приходилось смотреть из открытой кабины на подрагивающие от напряжения крылья, на проплывающую далеко внизу землю? С этим ничто не сравнится. Я потянул ручку управления на себя и начал подниматься все выше и выше, пока не оказался выше всех птиц и уже не мог различить, какая из крошечных крыш внизу была крыша моего дома или фабрики, где я работал. Потом я стал смотреть не вниз, а вверх, не забывая поглядывать через плечо, там, на фоне солнца, почти не видимые в его сиянии, любили висеть подобно стрекозам пять самолетов королевских воздушных сил.
Потом я повернулся и увидел его - оранжевая точка почти у самого горизонта. Конечно, тогда я не знал, что это такое, но помахал остальным экипажам моего звена, развернул "фоккер" в направлении той точки, и тот лишь задрожал в ответ на изменение курса. Точка двигалась по ветру, а значит, от меня. Ветер дул нам в хвост, и мы летели с попутным ветром, постоянно набирая высоту.
На самом деле он не был оранжевым, как мне показалось сначала. В нем были тысячи цветов и оттенков, от красного до желтого, а больше всего белого. Я подползал к нему на крутом подъёме, почти до упора взяв ручку на себя, поэтому сначала я не разглядел привязанной к нему корзины. Потом я выровнял триплан и кружил на некотором расстоянии. И именно тогда я понял, что это воздушный шар. Через какое-то время я понял, что он очень старого образца, с плетёной корзиной, в которой кто-то сидел. В тот момент меня больше интересовало обилие цветов, и я медленно, по спирали приближался к шару, чтобы лучше рассмотреть оттенки - голубые, цвета пасхального яйца, черные, красные, белые, желтые.
