Яна Дубинянская - День рождения принцессы
Принцесса Джулиана ослепительно улыбнулась и подошла к герцогу. Он поцеловал ей руку, а выпрямившись, потрепал принцессу под подбородком.
- Поздравляю прекраснейшую розу сада Его величества с шестнадцатой весной, - с лукавой улыбкой возгласил герцог, и не мешало бы выяснить, какого короля он имел в виду. Томно опустив глазки, принцесса Джулиана пошла с ним под руку по дорожке сада. Наклоняясь к розовому ушку, герцог шептал бархатным голосом рискованные комплименты, а Джулиана слушала, краснела и думала, до чего же он неотразимый, настоящий мужчина! На мгновение она даже вспомнила об Алис - бедняжка, да и только.
Проходя мимо лужайки с музыкантами, они увидели на траве нелепо-длиннорукого ряженого - он так и лежал на спине, трепыхаясь, как перевернутый жук. Герцог легонько тронул его кончиком сапога, и принцесса Джулиана, рассмеявшись, тоже коснулась шевелящейся разноцветной фигуры носком расшитой жемчугом туфельки.
- У вашего отца блестящая фантазия, - сказал герцог. - Эти ряженые очень оживляют праздник, Ваше высочество.
Это обращение звонкой песней отдалось в груди Джулианы, и она подарила герцогу томный, многообещающий взгляд и легкое пожатие руки.
А потом были танцы, роскошный, грандиозный бал под открытым небом, который открыли менуэтом король в паре с дочерью-именинницей. А дальше принцесса Джулиана переходила от одного кавалера к другому, и все они неподдельно восхищались ею, словно соревнуясь в пылкости и изысканности комплиментов. Она никому не отказывала в танце, ведь только один раз в жизни девушке исполняется шестнадцать лет, и она была готова поделиться с каждым своим искристым счастьем. Кадриль она танцевала с юным офицериком в костюме графа и даже два раза улыбнулась этому милому мальчику. Наступил вечер, в воздух взметнулись огни фейерверка, и герцог, оторвавшись от губ принцессы Джулианы, снова похвалил фантазию её отца, назвав его королем. Нет, это действительно был прекраснейший вечер в её жизни. Как чудесно быть принцессой, как великолепно быть самой красивой, как замечательно, когда тебе исполняется шестнадцать лет!
А после фейерверка был ужин, и за длинный стол посреди сада король допустил всех: вельмож и солдат, знатных дам и ряженых слуг, бывших друзей и новых приближенных. Разноцветные огоньки, развешанные на деревьях, освещали всех присутствующих причудливым светом. В дальнем конце стола принцесса Джулиана увидела Алис, сидевшую рядом с офицериком и отчаянно красневшую - или это были отблески фонариков на её щеках? Джулиана усмехнулась и перевела взгляд на отца - он беседовал с герцогом, и оба они выглядели очень довольными. А в воздухе негромко звучала лютневая музыка, и было так хорошо, так безмятежно...
Рядом с принцессой сидели двое ряженых - в своих громоздких костюмах и масках они, конечно, не могли есть, но каждому из них в отверстие напротив рта вставили соломинку, другой конец которой был погружен в бокал с вином. Король позаботился о том, чтобы всем было хорошо в день рождения его дочери...
И вдруг ближайший к принцессе ряженый затрясся всем своим раскрашенным телом, соломинка встала торчком в пунцовом картонном рту, и из-под маски раздался жуткий захлебывающийся кашель. Принцесса Джулиана испуганно вскочила. Ряженый согнулся над столом, зацепив высокой шляпой графин с вином, а его сосед непомерно длинной рукой пытался постучать его по спине... Наблюдая это зрелище с другой стороны стола, громко захохотал герцог, к нему тут же присоединился король, а за ним, сначала неуверенно, засмеялись и остальные гости. ПРинцесса Джулиана тоже попыталась рассмеяться - но что-то мешало, может быть, то, что голубое платье было забрызгано кровавыми пятнами вина... и ещё этот кашель из-под маски, постепенно переходящий в булькающее хрипение...
Гости смеялись, от этого хохота раскачивались цветные фонари на деревьях, и прошло много, очень много времени, прежде чем, обежав вокруг бесконечного стола, юноша в бутафорских эполетах склонился над нелепой распростершейся фигурой, отчаянно разрывая картон и папье-маше. Разноцветные огни осветили иссиня-багровое опухшее неподвижное лицо с одними белками закатившихся глаз, и никто уже не смеялся, когда мальчик чуть слышно растерянно прошептал:
- Кажется... он умер.
И вдруг тишина взорвалась неудержимыми, детски-капризными рыданиями:
- Как можно... Не хочу... Вы все... все против меня... Так испортить мне день рождения!..
1998
