Вад Капустин - Планета фей
Занятый своими мыслями, капитан Пересветов заметил отсутствие стажера слишком поздно, уже подлетая к горам.
— «Ну, все, теперь и мальчишку потерял!» — горькая мысль еще больше усугубила отчаяние, терзавшее Станислава Степановича с того момента, когда экипаж «Варяга» опустился на Легату, обнаружив у себя первые признаки заражения.
Выбор планеты был не случайным. Подсказку дал последний разговор с орионцем — одним из летевших на Рассветную инопланетных врачей. Похожий на бесформенную тень, окутанную черным покрывалом, сгусток энергии, поддерживаемый неизвестным полем, тайну которого землянам пока не удалось разгадать, неожиданно сдружился с Пересветовым.
Таинственные орионцы не спешили делиться с Землей своими секретами, что не помешало капитану найти общий язык с инопланетянином и даже обнаружить некоторую схожесть взглядов. Орионец, как и Станислав Степанович, был фаталистом и летел на зараженную планету в поисках смысла жизни. Впрочем, энергетическому сгустку, в отличие от капитана, людские болезни не могли причинить никакого вреда.
— Если что-то случится, я хочу сказать, при первых признаках заражения, летите на Легату, — сказал инопланетянин на прощание, — Это планета-целительница. Там ждет Исцеление. Ваш единственный шанс.
И, указав взмахом черного покрывала крохотную точку на звездной карте, орионский медик ушел на Рассветную. Искать смысл жизни.
А экипаж «Варяга» направился к Легате. Меры предосторожности не помогли: болезнь развивалась медленно, но признаки заражения обнаруживались на второй день после контакта. Решение приняли совместно после долгих бесплодных споров: капитан не сомневался в словах орионца — тот мало походил на шутника, — но совершенно не представлял, что инопланетный философ мог иметь в виду под Исцелением. Экипаж не особо верил в спасительные свойства неизвестной планеты, но возвращение на Землю исключалось, а Легата могла стать подходящим местом для карантина, если и не средством спасения.
Из космоса планета казалась совершенно пустынной. Данные приборов подтверждали, что Легата представляет из себя безжизненный каменный шар, окруженный, тем не менее, неизвестно откуда взявшейся почти земной атмосферой.
После посадки корабля на идеально ровную, как будто специально приспособленную для космодрома природой площадку, Матвеев, штурман и по совместительству корабельный медбрат, вколол друзьям остатки экспериментальной сыворотки, ответив на вопросительный взгляд капитана мрачным пожатием плеч. Экспериментальное или нет, в таком количестве никакое лечебное средство не могло надолго задержать развитие болезни.
Следующее утро обернулось для экипажа «Варяга» настоящим шоком. Приземлившись на безжизненной Легате, космонавты проснулись на сказочной планете, густо заросшей лесом, покрытой реками и озерами, полными разнообразной живности. А в небе фантазер Сашка Тетерин, бортинженер, даже заметил огромных, похожих на драконов, летающих ящеров.
— Точно, разумные! — увлеченно убеждал он равнодушного Матвеева. — Аборигены. И, наверное, волшебные. Думаешь, просто так здесь все за одну ночь изменилось!
— Волшебные, — насмешливо повторил Станислав Степанович. — У тебя не Легата, а какая-то планета фей получается.
— Вот, правильно! Здорово придумали, — обрадовался бортинженер. — Настоящая планета фей и есть.
Капитану предстояло скоро раскаяться в своем скептицизме. Через три дня, когда члены экипажа уже привыкли бродить по Легате, сняв шлемы и жадно вдыхая напоенный ароматами трав воздух, Станислав Степанович и Петька наткнулись на злосчастный родник. Анализатор показал пригодность для питья и полную безопасность для жизни и здоровья людей. Надо признать, что идея — напиться родниковой водички — принадлежала все-таки Нечаеву.
Капитан до сих пор не мог себе простить, что так легко поддался уговорам мальчишки. Биотрансформация началась минут через десять. Космонавты внезапно почувствовали слабость, потом потеряли сознание и очнулись уже в шкурах огромных бронированных ящеров. Без всякого сомнения, разумных.
— Все-таки Сашка оказался прав, — мелькнула у капитана шальная мысль.
Хуже всего оказалось то, что, при перевоплощении огромные туши ящеров почти безнадежно повредили передатчик, лишив их единственной возможности связаться с кораблем и объясниться с Матвеевым и Тетериным. Осторожные попытки «драконов» приблизиться к «Варягу» бортинженер и врач самоотверженно пресекали, используя все возможные средства защиты от хищников, пока, надо признать, не самые смертоносные. Станислав Степанович не мог не признать, что на их месте, наверное, поступил бы намного жестче, увидев атакующих корабль драконов. Особенно в тот момент, когда неведомо куда исчезли два вышедших на прогулку члена экипажа.
И вот теперь, после очередной сорвавшейся попытки объясниться с кораблем, он, в довершение всех бед, потерял стажера. Очень мало утешали стандартные фразы:- Сам вернется, уже не мальчик! Скоро явится, не маленький! — и т. п.
Капитан Пересветов отличался очень развитым чувством ответственности. Однако никакие попытки отыскать дракона-стажера в окрестных горах не дали результатов. Хуже того, во время поисков капитан случайно наткнулся на целую стаю дракониц, от которых пришлось поспешно спасаться бегством. Затаившись в горной расселине, Станислав Степанович взялся за ремонт передатчика. Огромные неловкие когти плохая замена гибким умелым пальцам, однако кое-чего удалось добиться — по крайней мере, заработал прием.
— Прием, прием, я — «Варяг», капитан, ответьте, отзовитесь! — слышался на всех корабельных частотах монотонный голос бортинженера.
— Я — капитан Пересветов, — машинально ответил Станислав Степанович, и в эту минуту, загораживая дневной свет, в пещеру влетела знакомая туша молодого дракона.
— Петька! Вернулся! — обрадованно воскликнул капитан, забыв о заработавшем передатчике.
— Петька? Вернулся? Откуда? Капитан — это вы? Что случилось! — затараторил передатчик, однако капитану предстояло на данный момент более насущное воспитательное мероприятие.
— Да успокойся ты, Тетерин. У нас все нормально. Мы тут немного… э-э… изменились и сейчас вернуться не можем. Скоро свяжусь и все объясню. Конец связи, — сказал капитан и, отключив прибор, с возмущением уставился на довольную драконью морду стажера. Уж Петька без сомнения точно изменился. Весь его вид выражал смущение и одновременно какую-то новую уверенность. Казалось, что уж ему-то на какой-то, может быть, совсем недолгий срок, все-таки удалось обрести смысл жизни.
