Мария Галина - Экспедиция
Возвращение домой к этому времени потеряло всякий смысл - там было темно и пусто, не топили уже второй месяц, а Катюша, по-моему, этого драйвера слегка побаивалась, поэтому я довольно легко поддалась на уговоры и осталась у нее ночевать.
Я-то готова была тут же и уснуть, прямо в кресле, но этот малый звали его то ли Рустам, то ли Рустен - полагал, что имеет полное право за свои продукты хотя бы выговориться в удовольствие, и потому полночи развлекал меня разными байками. С одной стороны, я ему не очень-то верила было видно, что он любит приврать, потому что не хочет выпадать из какого-то придуманного образа, а с другой стороны - никаких новостей никто из нас вообще давно не слышал: никто не знал, что в действительности делается за пределами города.
Конечно, ходили какие-то сплетни, слухи - они всегда ходят, а прежде, пока правительство еще пыталось овладеть ситуацией, выходили, пусть жалкие и скудные, информационные листки и радиопередачи. Но потом оно как-то тихо самоустранилось, каждое городское ведомство действовало само по себе, повинуясь принципам вялой инерции, и даже пропагандой никакой никто не занимался.
Единственным исключением был этот загадочный Комитет спасения плакаты и листовки с его лозунгами (один и тот же стандартный текст) попадались довольно часто, а по точке иногда прорывались какие-то странные трансляции, но самого комитета этого еще все равно никто в глаза не видел. Думаю, дай они хоть какой-нибудь адрес, многие с радостью кинулись бы вступать в ряды, чем бы этот комитет ни занимался - просто потому, что чувствовали себя не у дел, а еще потому, что нынешнюю нашу администрацию обвиняли почти во всех наших бедах, и во многом она, действительно, была виновата. Другое дело, что никто не мог вразумительно сказать, как поправить положение.
Словом, я выпила еще кофе и теперь слушала, что рассказывает этот Рустам, время от времени задавая ему подкрепляющие вопросы. Я вообще умею хорошо слушать, притом что мысли у меня в это время могут бродить где угодно. Главное: думать о чем-нибудь приятном, как сказал один мой знакомый врач, которого больные обожали за участие и сочувствие, - о чем угодно, но чтобы глаза были добрые.
Я так долго сохраняла на лице маску участия и сочувствия, что она, казалось, приросла, как вторая кожа. Параллельно я думала о том, что нужно будет как-то исхитриться и нагреть воду для стирки, что счастливцы те, у кого в доме есть газовая колонка, потому что газ иногда еще подают, а у меня даже плитка электрическая, и почему идиоты, которые проектировали наш дом, не обладали даром предвиденья, и все такое... Может, и не очень о приятном, но по крайней мере достаточно нейтральные, вялые такие мысли... А он все рассказывал и рассказывал, до того яростным и тихим голосом, что я поневоле начала прислушиваться к тому, что он говорит.
...За шестьдесят миль и велели объехать. У них были классные базуки, там такая мощность, знаешь, и один из этих ублюдков наводит пушку на мою машину и говорит, что им тут больше никто не нужен, город закрыт, а они могут и сами справиться. Это было на перекрестке, там раньше пост ГАИ стоял, стеклянная такая будка, и прямо перед нами, по ходу, пылало зарево на полгоризонта. Не знаю, что там делалось, в их городе, но это был уж точно не пожар, ровное такое зарево, и тут, мать твою, до чего мне страшно стало. Напарник мой сидел в тачке и не выходил, ну, а я был без бронежилета - когда рулишь, в бронежилете знаешь, как неудобно. Поглядел я и так решил, что они меня тут запросто пришить могут, плюнул, сел за руль, развернулся... В общем, уехали мы оттуда. И я был рад, что уехали, потому что мне этот мужик очень уж не понравился. Что-то с ним было не так.
Я знала, что кроме продуктов и всякого ходового товара эти мальчики перевозили еще и травку, и чем становилось тут хуже, тем, понятно, она лучше у них шла. Так что они, вероятно, обкурились по дороге - отсюда и загадочное зарево, и странный часовой, тем более что Рустам так и не мог объяснить, что в нем было странного. Он, вообще был не из тех, кто умеет доносить до слушателя мысли или впечатления, и связность повествования у него с успехом заменялась эмоциональным напором.
А жизнь у драйверов, и правда, опасная, на дорогах сейчас дикий беспредел, ездят они, как правило, не по одиночке, а автоколоннами, с охраной, и все равно не застрахованы от всяких неприятностей. То, что где-то там их просто завернули, а не реквизировали груз и не поставили к стенке, - везение просто фантастическое. У каждого города сейчас - свое правительство, и все держится в состоянии какого-то чудовищного шаткого равновесия, поскольку товарообмен вещь необходимая и людей кормить чем-то надо. Вот и мотаются они по дорогам из города в город, из округа в округ, рискуют жизнью, пользуются почетом и уважением у нас, обывателей, и не думают о том, кто или что попадется им на следующем километре.
...Снег все падал и падал, и лепился к окну грузными хлопьями; там, за стеклом, распласталась тусклая пульсирующая тьма и кое-где за черными ветками в домах смутно теплились огни, а дальше, в темном море, где снежные хлопья смешивались с холодными волнами, гудел ревун - не знаю, что должно случиться в этом мире, чтобы заставить его замолчать. Ветер дул с моря, и оно раскачивалось, разбивая о бетонные блоки волнолома тонны и тонны воды. Рустам, наконец, выдохся и отправился спать в соседнюю комнату, а я прилегла на диван. Я так давно не пила кофе, что он оказал просто ударное какое-то действие, и я никак не могла заснуть. Дай они хоть какой-то свет, я бы почитала - у Катюши была отличная библиотека, одна из лучших в городе. Но, скорее всего, теперь они просто больше не будут давать электричество даже по вечерам...
* * *
А с утра домой тоже не было смысла идти, и я поплелась к себе в редакцию. На работе я появлялась скорей по привычке - газета все равно не выходила. Остальные сотрудники, видимо, руководствовались тем же - народ какой-то в редакции всегда болтался.
Корреспонденты отдела "Бытовые мелочи" резались в преф, а завотделом "Наука и культура" беседовал с каким-то типом в потертом габардиновом пальто. Вид у его собеседника был не совсем нормальный - редакция почему-то всегда притягивает психов, как магнит железные опилки. "Бытовые мелочи" велели мне быстренько бежать в столовую - туда завезли товар. Я метнулась на цокольный этаж, отстояла просто смешную очередь - полчаса, не больше, ткнула буфетчице свое удостоверение и оказалась счастливой обладательницей трех банок тушенки с бобами. Ребята уже успели согреть чай, я вывалила на стол все то же многострадальное печенье, и мы уселись убивать время.
Не думаю, чтобы хоть кому-то из нас платили тут какие-то серьезные деньги, хотя иногда перепадало кое-что, - ходили, скорее, за тем, чтобы быть на людях и не опуститься вконец. Имитация деятельности спасала от психических срывов почти так же хорошо, как и сама деятельность.
