Виктор Сапарин - Удивительное путешествие (сборник)
Но чудеса только еще начинались. Когда мы выехали на ровный и пустынный участок шоссе, машина ускорила свой бег. Анатолий нажал какие-то кнопки, и у машины начали вырастать крылья. Они выдвигались из коротких боковых отростков. Еще несколько мгновений, и я почувствовал, что мы летим. Шоссе быстро уходило вниз, сворачиваясь жгутиком.
— Послушай, но каким же образом? — начал было я.
— После! — отмахнулся Анатолий. — После все расскажу. Запасись терпением.
Я решил не мешать ему.
Машина стала разворачиваться, делая вираж, и в боковое окошко я увидел весь город.
Широкие улицы с высокими зданиями, прямые, как лучи прожекторов, прорезывали древние переулки с хаотическим нагромождением пестрых крыш. Строгие линии набережных удивительно гармонировали с величественными старинными башнями. Эти башни стояли у подножья большого зеленого холма и соединялись зубчатыми стенами. На холме высились белые стены дворца с блестевшим на солнце куполом. Я не мог оторвать глаз от характерного изгиба реки, омывающей Кремль, и ее гранитных берегов, застроенных домами-кварталами с массой балконов.
— Москва! — услышал я вдруг чей-то знакомый голос. — Город, к которому стремятся думы и помыслы миллионов людей.
Я оглянулся. Кроме нас с Анатолием, внутри машины никого не было. Голос раздавался из радиоприемника.
— Радиогид, — коротко пояснил Анатолий. — Записано на пленку. Читает … (он назвал фамилию известного диктора).
Голос в динамике между тем продолжал:
— Куда ни обратим мы отсюда свой взгляд, во все стороны расстилается необъятная советская страна. Сегодня мы отправимся на восток, увидим Урал, посетим Магнитогорский комбинат, пересечем равнины Сибири, тайгу Дальнего Востока, дойдем до Тихого Океана…
«Однако, — невольно подумал я, — сколько же времени будет продолжаться наша «прогулка»?
А машина уже шла на восток. Внизу тянулась Ока с заливными лугами, большими селами и маленькими городами, тонувшими в яблоневых садах.
Вдруг без всякого толчка наша машина мгновенно ускорила свой полет и устремилась вперед с быстротой пули. Уже невозможно было остановить на чем-либо свой взгляд и полюбоваться ландшафтом, расстилавшимся внизу. Необозримо-огромное пространство так стремительно мчалось навстречу нам, что на миг все слилось в сплошное пятно. Казалось, что мы висим неподвижно в пространстве, а земной шар вращается под нами. К тому же земля как-то сразу отдалилась. По-видимому мы летели сейчас на большой высоте. На выпуклой поверхности земного шара промелькнула Рязань, блеснула полоса Волги, проплыла желто-бурая степь, и вот показались зеленые холмы и первые возвышенности отрогов Южного Урала.
Я успел бросить взгляд на стрелку спидометра. Описав на циферблате три четверти круга, она остановилась около дикого числа: 5000 километров.
— В час! — воскликнул я крайне удивленный.
Известно, что скорость вращения любой точки Земли на параллели Москвы составляет 938,66 километра в час. Значит, мы двигались впятеро быстрее!
— В минуту, — спокойно поправил меня Анатолий.
Я не успел больше ничего сказать. Стрелка устремилась в обратную сторону. Скорость полета замедлилась. Вместе с тем машина пошла круто вниз. Я невольно схватился за поручни сиденья.
Анатолий улыбнулся.
Мы падали, или, вернее, неслись, прямо на невысокую, но раскидистую гору, у подножья которой расположился огромный комбинат.
— Магнитка!
Возникло, ли это слово у меня в сознании или его произнес диктор, я не помню. Я узнавал знакомую по фотографиям панораму Магнитогорского комбината.
Мы спускались все ниже. И вот уже колеса нашей машины коснулись… Впрочем, никаких колес у нашей машины не было, и ничего она не касалась. Мы просто скользили по асфальту, как в начале путешествия.
Новешенькое шоссе вело на вершину горы. Здесь был асфальтированный «пятачок» с гранитными бортами. Наш экипаж медленно объезжал по окружности эту обсервационную площадку.
Дивный вид открывался с горы. Всюду, куда достигал глаз, виднелись величественные сооружения металлургического гиганта. Как фигуры, расставленные на грандиозной шахматной доске, высились башни-домны и окутанные желто-сизым дымом металлические тела кауперов, блестели на солнце стеклянные крыши мартеновских и прокатных цехов, чернели ребристые стены коксовых батарей.
Все это было насыщено движением. Одна за другой поднимались к вершинам доменных печей тележки с рудой или коксом. Целые вереницы вагонов тянулись в различных направлениях. Вот откинулась стенка коксовой печи, и высокий штабель раскаленного кокса обрушился вниз.
Люди, построившие эти циклопические сооружения и управлявшие ими, казались отсюда маленькими, едва различимыми фигурками. Но они были полновластными хозяевами этих огромных механизмов. Вряд ли можно найти более наглядное и убедительное доказательство могущества человеческого разума.
— Нет границ созидательной мощи советского народа. — сказал диктор, словно подслушав мои мысли. — Вот эти две огромные новые домны и те две коксовые батареи, что стоят направо, построены в первой послевоенной пятилетке.
Он приводил цифры, факты… Описав круг на «пятачке», наша машина не стала совершать обратного спуска, а как-то вдруг перепорхнула через лежавшую внизу местность, и мы очутились у въезда в город, на берегу реки.
Я уже ничему не удивлялся. Мы ехали по широким улицам с красивыми многоэтажными домами. Мне понравилось, что вдоль тротуаров стояли обнесенные чугунными решетками деревья и что в городе много парков и скверов.
— Этот новый город построен на берегу Урала для металлургов Магнитки в послевоенной пятилетке, — сообщил наш радиогид.
Чудесный город промелькнул, как сон. Мы снова в воздухе.
Внизу Барабинская степь. Темнеющий на горизонте лес, словно отара овец, разбегается на отдельные березовые рощи или «колки», как их здесь называют. И мы ясно видим сверху, что эти рощи разбросаны на обширной и плоской равнине.
Но что это внизу? Море? Желто-зеленые волны ходят на просторе, переходя вдали в мелкую золотистую рябь.
Это пшеница!
Вот на горизонте появляется вереница удивительных «кораблей», медленно плывущих по морю спелой пшеницы. Это усовершенствованные самоходные комбайны. Целая эскадра их вышла в пшеничное море.
Мы не соблюдаем ровной линии маршрута. Берем то к югу, то к северу, а иногда, как фантастический кузнечик, перепрыгиваем через обширные пространства, пролетаем через них в несколько секунд. Это секунды замирания сердца и легкого головокружения.
