Александр Трофимов - Офф-лайн, адажио
- Чего ты боишься? Проспорить? Или… наоборот - выяснить, что был прав?
Учитель надолго замолчал, будто собирался с мыслями, и заговорил, только когда трубка потухла, а Рю окончательно закоченел.
- Знаешь, вы ведь создали нас не для того, чтобы получить идеального наставника, обладающего всей мудростью человечества. Нет, вы просто очень не любите противную тетку по имени Случайность. Где-то, может быть, есть вещи, способные перевернуть вашу жизнь, а вы можете даже не узнать о них. Так пусть учитель отыщет и принесет вам все эти скульптуры, сонеты, сюиты… картины, корзины, картонки -созданные словно только для вас. Найдет людей, с которыми вам обязательно нужно познакомиться…
Он закашлялся, потом сочувственно посмотрел на ученика и кивнул на здание космопорта. Пошли прямиком к дверям, через снежные дюны, и Рю успел согреться, пробираясь через бесконечные осыпающиеся завалы. Когда они, запыхавшиеся, оказались у дверей космопорта, реконструктор прислонился к стене и посмотрел в низкое небо - точка заходящего на посадку скафа была уже различима. Сеть осыпала его цифрами: скорость, расчетное время прибытия… Он отмахнулся от них, как от назойливых мошек и стал просто смотреть на медленнорастущую звездочку.
- Обычно мы знакомим вас на детских слетах. Копаемся в личностных картах, сравниваем психотипы, увлечения, социальную валентность… В общем, так мы познакомили вас с Флибэтиджиббетом.
- А с Никой?
- А с Никой… Ты же сам видел карты: интерференция психотипов, конфликты базовых интенций, все такое. Ника была из другой группы, вы встретились случайно. Не предполагал никто, что вы сойдетесь…
Старик бросил свою трубку в снег, и она исчезла, не потревожив ни снежинки.
- Просто хочу, чтобы ты понял - она неплохая тетка, эта Случайность. Вполне милая женщина с оригинальным чувством юмора…
- Я буду иметь в виду.
Рю стоял по щиколотку в глубоком рыхлом снегу и смотрел, как опускается скаф. С возвращением, Флиб.
- Посиделки офф-лайн?
Ника болезненно щурилась на Рю, переминаясь с ноги на ногу. Тапочки ее при этом издавали громкий хруст, имитируя не то прогулку по глубокому снегу, не то пережевывание нежданных гостей.
- Даже не знаю, это нужно обдумать.
Ее ответы всплывали перед Рю в виде плюшевых кубиков, грани которых были расписаны основными речевыми шаблонами, вроде «да», «нет», «понятия не имею» и того самого «надо подумать». Оставив нарисованный кубик висеть перед носом Рю, Ника уселась на мягкий пол и сосредоточила взгляд на кружке кофе. Флибэтиджиббет присел рядом и взял вторую кружку, любезно поданную кухонным блоком. Подмигнув Рю, он бросил ему противоречивый мыслеобраз, выражающий «как она похорошела» вкупе с «какая-то нездоровая бледность».
- И что вы собираетесь делать? Рю пожал плечами.
- Мы не найдем чем заняться, собравшись старой компанией?
В комнату вошла дородная чернокожая тетка, сильно косолапя и переваливаясь с ноги на ногу. Ника оглянулась на нее и спросила с надеждой:
- Няня, есть идеи?
Няня опустилась в кресло и принялась сосредоточенно перебирать бусины бесконечных ожерелий, обвивавших ее слоновью шею. Рю смотрел на нее со смесью любопытства и отвращения: «Почему программа решила, что наилучшим гуру для мечтательной феи будет вульгарная кухарка с ее громовым басом, с ее ужасными присказками и неприличными остротами? Неужели Ника подсознательно тянулась именно к такому человеку?»
- В последнее время у каждого умника есть уйма соображений по поводу учителей…
Старик любил появляться неожиданно, задавать вопросы исподтишка и вообще заставать врасплох любыми способами-скорее всего, из-за того, что Рю неожиданностей не любил.
- Умники размышляют, как мы должны выглядеть, как учить… можем ли мы позволить себе курить и ругаться.
Сенсей подмигнул Рю и бросился на шею к развалившейся ь кресле нянечке. Они принялись шумно расцеловываться, многословно выражая свою радость от встречи.
Воспитанники смотрели на них с недоумением - программы обнимались, интересовались последними новостями и сетовали на то, как редко видятся. Все ожидали появления третьего учителя, но сифу Флибэтиджиббета так и не присоединилась к спектаклю.
- Так значит вы, мальчики, решили на денек распрощаться с сетью и пожить нормальной человеческой жизнью, да? Молодцы, молодежь! Нужно тянуться обратно к природе! Нужно вспоминать, откуда мы вышли, нужно давать мозгу отдыхать от электронной пыли. А то вы выглядите, как незакрытый тэг. Главное - не давайте моей пигалице спать. Ей для контраста полезно будет.
Нянюшка попыталась подняться. Старик галантно подал ей руку, и вместе им удалось оторвать ее голографический зад от кресла. Хотя - вскользь подумал Рю - какой он, к чертям, голографический? Визуальный блок наносетевого терминала перехватывает сигнал, идущий по зрительному каналу, и обрабатывает его в соответствии с предустановленными фильтрами. В картинку комнаты добавляются проекции развешенных Никой картин, розовый нимб, который она незаметно подрисовала Флибу, порхающие в воздухе мультяшные бабочки и, конечно же, многотонный зад дородной нянечки. А потом обработанный сигнал отправляется в зрительные центры мозга.
Няня обнялась на прощанье со своей «пигалицей», а потом; ни с того ни с сего, подскочила к Рю и покрыла слюнявыми поцелуями его щеки. Кивнув на Нику, она пробасила:
- Не забывайте плодиться и размножаться, как завещано. А то нам, несчастным наставникам, уже негде селиться.
Расхохотавшись на пару, учителя растворились в воздухе, оставив несчастного Рю краснеть и брезгливо оттирать щеки от несуществующих слюней. Ощущения от прикосновения напомаженных пухлых губ симулировались и исправно передавались в мозг. Рю казалось, что к его лицу прикасались щупальца дохлого кракена или замороженные слизняки. Флибэти ухмылялся, глядя, как его друг старательно трет физиономию рукавом и морщится.
Ника смотрела вслед растворившимся в стене наставникам и постукивала по клавиатуре своей чашки, отчего кофе вспенивался, закручиваясь водоворотом, и исходил облаками густого пара.
- И вот, мы одни… Покинуты и обездолены… И красный соловей поет над нами… Ура!
Из макушки Ники вырвались разноцветные змейки фейерверков и тот самый красный соловей. Петь он не стал, заложил крутой вираж, влетел в стену и, расплющившись, превратился в собственную фотографию, которая тут же обросла деревянной рамкой.
Рю едва заметно улыбнулся - Ника никогда не пользовалась в мета-речи готовыми образами из библиотек, рисовала все тут же, при вас и для вас. Рю мог назвать все особенности ее личного акцента: много красного, фоном - все оттенки синего, и обязательно где-то мелькнет умышленным диссонансом крохотное изумрудное пятнышко. Реконструктор улыбнулся именно потому, что заметил в хвосте соловья одинокое зеленое перышко. Ника обычно сосредотачивалась на ощущениях плеч, ступней и ладоней, тогда как все выдавали только перцепции кончиков пальцев. В ее фразах никогда не было жарко, только легкая живительная прохлада. Еще у нее всегда пахло ягодами, а где-то на фоне едва различимо перезванивались бубенцы. Каждый раз, оказываясь рядом с Никой, Рю неосознанно начинал прислушиваться. Иногда она прятала звон поглубже - бубенцы могли обнаружиться в воспоминаниях только что нарисованной коровы или в книге с фотографиями музыкальных шкатулок - стоило вынуть их из картинки, как шкатулки начинали играть. Сейчас Рю обнаружил звон в звуках ее голоса - каждая фраза была завернута в прозрачную, едва различимую обертку озорных бубенцов.
