Марианна Алферова - Салон для робота
Зал замер. Тишина сделалась ощутимой и липкой. Будто кто чиркнул спичкой и воспламенил тот старый миф о созданной человеком машине, которая в один страшный миг набросится на людей и будет убивать их с истинно человечьим безумием и жестокостью. И все сидящие, облизывая пересохшие губы, во второй раз за вечер с охотой поверили в это и, где-то в глубине души ожидали, что в самом деле робот совершит что-нибудь чудовищное, кровавое, страшное, и они увидят настоящую человеческую кровь, и испытают настоящий, а не бутафорский ужас…
Все эти перемены и движения длились лишь мгновение, то мгновение, пока Гранд стоял на лестнице и оглядывался, решая, когда же сделать последние роковые три шага… От глаз охотников его скрывала пыльная занавеска. А подле занавески, с самого края, в воздухе болталось четвертое кресло. Пустое… Оно слегка покачивалось, призывая… И тут, будто игла впилась в его тело и от боли, пронзившей мозг, возникла странная незнакомая мысль: «Беги!», «Спасайся!», «Бунтуй!».
И он повиновался, будто это был приказ человека. Что-то сдвинулось в нем пока он поднимался по пути ликвидации, сюда, к этим трем последним, крашенным красным ступеням, на свой эшафот, кощунственно совмещенный людьми с театральной сценой… Гранд больше не принадлежал людям, он принадлежал только себе и это все решало. Осторожно он поманил кресло к себе. Оно дернулось. Не так резко! Кресло поплыло и ткнулось в пыльную штору.
— Вперед! — скомандовал себе Гранд и, оттолкнувшись здоровой ногой, прыгнул.
Девушка взвизгнула на этот раз неподдельно и страшно. А Гранд схватился руками за летающее кресло и приказал:
— Вверх!
Кресло подпрыгнуло к потолку и Гранд повис, вцепившись намертво пальцами в боковые поручни. Те, внизу, с винтовками, растерялись. Гранд подтянулся и уселся на узкое сиденье — руки у него были что надо. Кресло уже мчалось к дверям. Охранник выскочил наперерез, вскинул руку, но выстрелить не успел — Гранд ударил по руке и пистолет отлетел куда-то в угол. За спиной раздались беспорядочные выстрелы и тут же зал переполнился криком и визгом. А Гранд, высадив массивную стеклянную дверь, вылетел в коридор. Мужчины, что толпились здесь и курили, видели через стекло, что творится в зале и теперь, обезумев от ужаса, бросились в узкую дверь туалета. Один, догадливый, ринулся в соседний, дамский, и плотно захлопнул дверь. Там, внутри, отчаянно завизжали.
— Вы хотели развлекаться! — закричал с неожиданной, в самом деле человечьей яростью. Гранд. — Что ж, развлекайтесь!
И летающее кресло, рванулось к выходу. Тут вновь грохнули выстрелы уже не поодиночке, а залпом. Посыпались стекла. Одна пуля угодила в Гранда и полностью выворотила руку из плеча. Боль была короткой и острой — такую он испытают, когда сломал ногу. Гранд направил кресло к входным дверям. Какой-то человек, только что пришедший, бросился на пол и закрыл голову руками. И уже, когда кресло устремилось на улицу, вторая пуля ударила Гранда в голову, прошла насквозь и выбила глаз-телекамеру. Дальше выстрелы хлопали уже впустую — кресло мчалось над улицей. Рассчитанное на помещение, здесь на воздухе при сильном ветре, что прорывался меж высокими корпусами, оно попало в изрядную болтанку.
Гранд посмотрел вокруг себя единственным глазом. Однообразные серые дома с выбитыми стеклами тянулись по обе стороны улицы. Куда же теперь? Ресурс кресла скоро кончится. Да и с ним, Грандом, творилось что-то неладное — его все время заваливало набок и, чтобы не упасть, он держался уцелевшей рукой за подлокотник.
И тут он увидел прямо под собой открытый магнокар — длинный, белый красавец, с обитым красным бархатом сиденьем. И на алого оттенка бархате в небрежной позе молоденькую девушку в коротком трикотажном платье. Ее длинные черные волосы, схваченные белой лентой, трепал ветер. Магнокар, слегка покачиваясь, скользил в полуметре над дорогой, а девушка улыбалась почти восторженно и слегка приподнималась, подаваясь вперед, будто готовилась взлететь.
— Помогите! — просипел Гранд и от острого желания быть вечным, как мнилось в начале, у него завибрировало все внутри.
Девушка подняла голову. Сначала изумление, а следом жалость проступили на ее лице. В следующую секунду магнокар поднялся выше и ноги Гранда коснулись бархатного сиденья.
— Прыгай, — приказала девушка. — На своем стульчике далеко не улетишь.
Гранд соскользнул вниз, его тут же завалило набок и он распластался на заднем сиденье. Магнокар качнулся, но выровнялся и, опустившись к земле, рванулся вперед. Летающее кресло остаетесь далеко позади.
— Не бойся! — крикнула девушка и засмеялась. — Нас никто не догонит!
Дома по обе стороны улицы слились в единый поток, лишь изредка черные штрихи улиц разрывали его и уносились назад. Город внезапно оборвался — раскрылась глубина необъятного простора, отмеченная вдали синей кромкой леса. Вокруг желтели квадраты зреющих полей, зеленели щеточки кустарника и мелькали белые и розовые одноэтажные дома. Магнокар постепенно осел еще ниже и, сбрасывая скорость, опустился к самой земле, отфыркиваясь, как норовистый конь.
— Я убежал из салона, — сказал Гранд. — Меня должны были ликвидировать.
— Я так и поняла. Не волнуйся, я тебя не сдам, — девушка засмеялась, блеснули два ряда ослепительно белых зубов. — Здесь тебя не найдут.
Магнокар остановятся перед домом, построенным в стиле технического классицизма — круглый, чуть приплюснутый купол, за прозрачностью которого просвечивали золотые соты солнечных батарей, и два флигеля по бокам с овальными, сверкающими синим окнами. Гранд первым выскочил из магнокара и, как подкошенный рухнул на зеленый газон — последний выстрел повредил вестибулярный аппарат.
— И долго ты собираешься валяться? — поинтересовалась девушка.
— Не могу идти, — ответил Гранд и беспомощно дернулся, как побитая собака у ног хозяина, и…
— Ладно, отдыхай, — девушка махнула рукой и побежала к дому.
А к Гранду подъехал низенький четырехрукий робот и, взгромоздив раненого на свою тележку, повез в дом. Сначала были какие-то коридоры с мягким светом и звенящей устоявшейся тишиной, потом — полупустой зал с огромным голубым плафоном на потолке и многочисленными зелеными экранами по стенам.
Все вдруг в Гранде обессилело. В мозгу застрял какой-то обрывок мысли, клочок незаконченной фразы и Гранд, повторяя ее непрерывно, никак не мог постичь суть, но он и не хотел ничего постигать. Внутри лопнуло что-то из первоначально заложенных программ. А новых не появилось. Он не знал, что делать. Ему было уже ничего не надо. Вернее, почти ничего. Потому что смутное желание жить вечно еще оставалось…
