Валентина Пахомова - Вещий сон Гаврилы Мамонтова
Силы небесные, она шла ему навстречу в полном своем естестве! Гаврила попятился было назад, обернулся, а летучего голландца и след простыл. "Возьми себя в руки, дуралей. Подумаешь, голая баба, не в первый раз видишь!" - уговаривал он себя.
- Это планета Яго? - неуверенно начал он.
- Да, дружок, - услышал в ответ.
Гаврилу ответ обрадовал, но не понравилось слово "дружок". "Что за фамильярность, Дружок у нас на даче в будке живет".
- Откуда вы знаете мое имя?
- О, голубчик, мы много чего знаем, - рассмеялась она.
Гаврила стиснул зубы, но тут же весь обмяк, коленки задрожали. Инопланетянка подошла совсем близко, и от вишенок в волосах шел тонкий аромат, будоражащий, зазывающий. Рыжие локоны тянулись к Гавриле. Губы Гаврилы уже коснулись ее плеча, и тут он отпрянул, брезгливо поморщясь. На покатых плечах женщины сидело по глазу с ресницами, а вместо зрачков плавали две маленькие змейки.
Гаврила скривился от досады, а рыжая уже возлежала у его ног, покусывая спелую вишенку. И тут он услышал хор голосов:
- Гаврила, Гаврила...
Обернулся и остолбенел. Навстречу ему летели женщины на пушистых павлиньих перьях. "Какое-то бабье царство", - подумал Гаврила, впрочем, не без удовольствия.
Златокудрые красавицы приземлились и кольцом окружили гостя. А у того голова кругом шла от обилия белых тел, кудрей и сиреневых глаз. Мутный взгляд Гаврилы застыл на длинных ногах красоток. Пауза затянулась, пора было уже вступать в контакт, - и он вступил, стараясь глядеть на розовые мочки ушей.
- Дорогие дамы, я ваш гость на планете Яго. Я прилетел с третьей от солнца планеты - Земли.
Гаврила запнулся, кашлянул в кулак и дерзко продолжал:
- Я так понимаю, что у вас отсутствует текстильная промышленность, и поэтому вы того, ну, голые.
Гаврила покраснел так жарко, что к его лицу опасно было подносить спичку.
- Интересно, а у вас есть понятие стыда? Ведь перед вами стоит человек противоположного пола!
Одна из женщин подошла к Гавриле, чтобы отвечать и спрашивать от имени остальных.
- Нам незнакомо слово стыд. Вы лирик?
Гаврила засмотрелся на ее малиновый ротик, из которого во время разговора вылетали синие и перламутровые шарики.
- Нет, стихов я никогда не писал. На далекой Земле я был инженером, пропагандистом, мужем и отцом, - гордо ответил Гаврила. - Отчасти братом, - прибавил неуверенно, - ввиду пятнадцатилетнего стажа.
- Мы не знаем таких слов. Все темные слова, падающие к нам из космоса в виде сгустков, мы храним в дупле старого дерева.
- Интересно, какие же слова к вам падают?
- О, их очень много: коррупция, коммунизм, капитализм, инфляция, эмансипация...
- Забудьте эти слова, милые дамы, зачем вы их храните? На кой хрен они вам нужны?
Гаврила и не сомневался в том, что они не знают этого растения, раз приняли его за лирика.
- Да, кстати, почему вы приняли меня за лирика?
- Планета Яго - планета Любви. Через три Луны наступит время Радости, и с северного полушария к нам прилетят лирики.
- Мужики, что ли? - не понял Гаврила.
- По-земному мужики, а по-нашему лирики.
- И в чем же заключается ваша любовь? - не унимался Гаврила.
- О, мы летаем парами и целуемся, - переливчато захихикали женщины.
Гаврила посмотрел на бордовое солнце и присвистнул.
- Не густо. Ну, а кроме поцелуев, какие у вас проблемы?
- Проблем хватает! - отвечала златокудрая. - После времени Радости приходит время Грусти, и мы разлетаемся поодиночке на большие расстояния. Ты знаешь, что такое грусть?
- Ну еще бы! Когда ко мне приходила грусть, я пил водку, один, как старый пес. Потом я начинал рисовать червяка, и ему я говорил о наболевшем, а он слушал и вздыхал.
Гаврила вдруг настолько освоился, что стал делать приседания.
- Да вы не пугайтесь, просто тело требует движений.
Поприседав, Гаврила задумался.
- А вот желудок ничего не требует. Странно. Чем это объяснить?
- Тем, что море Винос выделяет благодатные пары и питает нас.
- Что вы говорите! - подпрыгнул Гаврила. - И где же это море?
- Это море в долине Васильков, при двух Лунах там купаются лирики. После тяжелой морской воды они засыпают прямо на берегу.
- Забавно, - смекнул Гаврила. - Ну вот что, вы мне покажите это море. Гаврила заговорил тоном, не терпящим возражений. - Во-первых, неприлично скрывать жемчужину Яго, ну и во-вторых, мне как ученому необходима информация о водных ресурсах вашей планеты для будущих поколений, - важно заключил он.
Гаврила не любил врать, и уж, конечно, ни о каких будущих поколениях он не думал. Просто его разбирало такое любопытство, что не соврать он не мог. "Хотя можно было обойтись и без вранья", - весело подумал Гаврила. Эти куклы не понимают половины слов. Наверняка в дупле старого дерева валяются слова: ученые, поколения, пропагандисты.
- Тебе нельзя туда, ты пришелец, - услышал он строгий голос.
- Ну, ну, ну, - возразил Гаврила, - а клеща крапчатого не хотите?
- Что? Что?
- А то, что он может сожрать ваших лириков, с кем тогда целоваться будете?
Женщины пошептались и решили показать ему море Винос. А еще они попросили Гаврилу не произносить слово "женщины", оно, оказывается, для них порочно.
- А кто же вы есть? - изумился Гаврила.
- Профурсетки, - хором ответили они.
- Дикость какая-то, - раздраженно заметил Гаврила. - И какой только умник придумал.
Едва успев договорить, Гаврила почувствовал, как неведомые силы толкнули его на что-то мягкое. Опомнился он в воздухе на белоснежном пушистом листе. Женщины летели рядом. В розовых лучах солнца они были еще краше. Вишенки в волосах лопнули, и появились нежные белые лилии. Гаврила вдруг увидел себя и очаровательный эскорт со стороны. "Сказочно! Невероятно! По-коммунистически! Ой, что это я!" И тут же успокоился: "Ах, да это же земные пережитки!"
Показалась долина Васильков. Васильки ростом с подсолнух покачивались и перезванивались между собой. И наконец заголубело море Винос. Гаврила разочарованно присвистнул. "Море размером с пруд, разве только вода голубовато-прозрачная и желтый песочек, вроде как морской".
- Вот мы и прилетели, - услышал Гаврила, - это и есть море Винос. Гаврила заерзал на листе. "Я так понимаю, что эти фурии и не думают приземляться", - с досадой подумал он. Женщины молчали и во все глаза наблюдали за Гаврилой.
А Гаврила вдруг взял да и спрыгнул с листа в море. Что тут началось! Крик, шум, возня на берегу. А в крошечном море Винос плыл Гаврила Мамонтов. Вода бусинами стекала по лицу и попадала в рот.
- Вкусно, - наслаждался Гаврила. Но чем больше капелек таяло во рту, тем тяжелее становилось плыть. На душе у Гаврилы потеплело, и Эзоповы слова завертелись на языке: "Выпей море, Ксанф, выпей море, Гаврила". Три глотка только и смог сделать Гаврила и тут же уперся ногами в отмель. Прошел два шага по берегу и упал.
