Фредерик Браун - Галактический скиталец
— Я не хочу об этом говорить.
— Хорошо, я согласен. Скажи, что тебе известно о том, что произошло в понедельник ночью?
— Только то, о чем я прочла в газете на следующий день. Я вырезала эту заметку и сохранила ее. Сейчас я ее достану. Хочешь прочесть?
Я было уже собрался ответить, что нет, не хочу, как вдруг понял, что хочу ее прочитать. Не знаю, как это объяснить, но до этого момента я ни разу не решался прочесть в газетах ни одного сообщения о смерти моей бабушки; я даже мысли об этом всегда от себя отгонял. А здесь вдруг ответил, что да, действительно хочу об этом прочесть.
Робин достала из шкафа небольшой чемодан и начала копаться в том вечном хаосе, который обычно царит в женских сумках и чемоданах, пока, наконец, не нашла сложенную вчетверо газетную вырезку. В ней прописными буквами в две строки был набран титул заметки: «ПАУЛИНА ТАТТЛ УБИТА БАНДИТОМ», а далее следовала дата вторника и шел текст:
Миссис Таттл, шестидесяти четырех лет, проживавшая на Чизхольм Драйв, 1044, прошлой ночью была убита из пистолета в 11 часов 30 минут в холле своего дома, служившем ей кабинетом. Несгораемый шкаф, который находился там же, был вскрыт и все в нем перевернуто. Решетка, защищавшая окно снаружи, срезана. Полиция считает, что это преступление является делом рук опытного преступника-профессионала, который убил миссис Таттл в тот момент, когда она вошла в холл и застала вора, копавшегося в ее сейфе. Одна пуля попала в лоб миссис Таттл, прямо над левым глазом; смерть, как полагают специалисты, наступила мгновенно.
Согласно собранной полицией информации, у миссис Таттл была давняя привычка работать в холле на первом этаже дома, который служил ей кабинетом, примерно с восьми часов вечера и до двенадцати часов ночи, а иногда и далеко за полночь. Кроме того, она имела обыкновение в половине двенадцатого ночи вставать из-за письменного стола, идти на кухню и подогревать себе стакан молока, который она затем относила в кабинет, ставила на рабочий стол и продолжала работать еще с полчаса, а иногда и больше. Предполагается, что убийца, спрятавшись снаружи, наблюдал за ней, а когда миссис Таттл вышла из холла в кухню, вырезал оконную решетку и проник в холл-кабинет, где спустя несколько минут и застала его хозяйка. Такая версия преступления основывается на том факте, что у входа валялись осколки разбитого стакана, а возле трупа растеклась лужица молока.
О преступлении сообщил Родерик Таттл Бриттен, молодой человек двадцати восьми лет, проживающий по адресу Куахога-стрит, 407, являющийся внуком жертвы. Он вошел в дом спустя некоторое время после полуночи, увидел труп и позвонил в полицию. Огромный эмоциональный шок вызвал у мистера Бриттена полную потерю памяти — амнезию, что сделало невозможным узнать что-либо о его действиях перед тем, как он прибыл в дом своей бабки, а также о причинах его прихода к ней. Прибывшая по его звонку полиция нашла мистера Бриттена у дверей дома — очевидно, он ожидал ее приезда — в состоянии сильного смятения и прострации. Полицейские сразу поняли, что он был сильно пьян.
Все попытки допросить мистера Бриттена оказались безуспешными из-за возникшей амнезии: полиции было ясно, что молодой человек находится где-то по другую сторону событий, там, где была смерть. Ничего не оставалось как отдать молодого Бриттена в заботливые руки доктора Эгглстоуна, семейного врача Бриттенов.
Кроме миссис Таттл и преступника, в доме в это время находился еще один человек — миссис Мэй Трент, экономка, особа сорока пяти лет. Миссис Трент спала в своей комнате на втором этаже и выстрелов не слышала. В этом же доме проживает Арчер Уэлей Бриттен, сводный брат Родерика Бриттена, пользовавшийся особым покровительством миссис Таттл; но в ночь убийства он находился в Чикаго и узнал о случившемся только утром, когда вернулся из поездки.
Миссис Паулина Таттл — жертва этого страшного преступления — была хорошо известна в деловых и финансовых кругах этого города. Она была весьма богата и эксцентрична. Бизнесом миссис Таттл занялась одиннадцать лет назад, когда ей было пятьдесят три года; она весьма успешно занималась продажей и покупкой недвижимости, начав с небольшого капитала. Существуют различные мнения относительно ее состояния: его оценивают от ста тысяч до полумиллиона долларов. Миссис Таттл была известна сотням людей как «бабушка Таттл», а торговые конкуренты говорили о ней, как о «Хетти Грин в уменьшенном масштабе». Похороны состоятся…
Я не стал читать последний абзац. Похороны состоялись два дня тому назад. Мне они показались весьма и весьма странными: я не знал никого из присутствовавших, кроме тех, которые подходили ко мне и представлялись как люди, знавшие меня много лет. Мне вдруг вспомнился один старый анекдот, в котором некто, случайно оказавшись в траурном зале, тихо спросил первого стоявшего рядом с ним человека: «А чьи это похороны?». И тогда человек, к которому обратились с вопросом, так же тихо, шепотом, ответил, указывая на покойника: «Его!»
Было очень странно, что я помнил какой-то старый анекдот, который наверняка слышал много-много лет назад, и совсем ничего не помнил о друзьях и родственниках, которые присутствовали на похоронах, и даже не испытывал горечь утраты по поводу смерти своей собственной бабушки, которая всегда оставалась для меня чужой. Я лишь помнил, что это была высокая женщина, с редкими, тронутыми сединой волосами, худым строгим лицом и носом, похожим на клюв.
Странным мне показалось и то, что имя Хетти Грин, упоминавшееся в газетной вырезке, значило для меня больше, чем имя бабушки Таттл. Я знал, кто такая Хетти Грин. Пожилая особа, весьма эксцентричная и очень богатая — по правде говоря, самая богатая женщина в Америке, — которая умерла в начале нашего столетия. Она была самым смелым и компетентным финансистом своего времени, все свое богатство создала сама, своими руками, и оставила после себя наследство в сто миллионов долларов.
После того как доктор Эгглстоун осмотрел меня — скорее всего, чтобы удостовериться, что моя амнезия не является результатом какого-либо ранения, — в разговоре со мной он употребил то же самое выражение, что и в газетной вырезке: «Хетти Грин в уменьшенном масштабе», когда отвечал на мой вопрос, кем и чем была моя бабушка.
— Доктор, но как же это возможно? Ведь я помню, кто такая Хетти Грин, и не помню, кто вы? Я лишь знаю, что вы являетесь нашим семейным врачом вот уже пятнадцать лет. Но об этом вы же сами мне и сказали!
Доктор не замедлил ответить:
— В этом нет ничего странного, Род. Наоборот, это весьма типично для общей амнезии. Вы забыли о событиях всей вашей прежней жизни, все, что случилось с вами лично, людей, которых вы лично знали, но вы сохранили в памяти приобретенные вами знания. Наверняка вы помните, например, все, что узнали в школе, но, скорее всего, не помните школу, в которой учились, и школьных преподавателей. Вот вы говорите, что помните о Хетти Грин. А если бы она была лично связана с вами, была бы частью вашей жизни в любом аспекте, тогда бы память о ней стерлась вместе с другими именами. Это типичный признак общей амнезии, Род. Медицине еще известна так называемая полная, или абсолютная, амнезия, но она встречается очень редко. Если бы вы страдали абсолютной амнезией, то лишились бы и приобретенных знаний. Вы забыли бы словарный запас, потеряли бы дар речи, и вам бы пришлось заново учиться говорить, а также учиться есть, одеваться и прочее. Короче, все пришлось бы начинать сначала.
