Гордон Диксон - Парадокс
— Ага! — сказал Кэри. — Но если отыщется такая задача, для которой потребуются все блоки и даже больше? Ведь машина перегрузит их и сгорит.
— Ты все время ищешь, как бы придраться, правда, Кэри? — произнес Берк. — Я отвечу на твой вопрос: нет. Она не сгорит. Теоретически возможно, что машина столкнется с задачей, для решения которой понадобятся все блоки, или их даже не хватит. Например, пусть наша станция вдруг стартует в воздух и начнет полет. Блок, который первым почувствует это, будет просить помощи, пока все другие блоки не подключатся к решению задачи. Но даже тогда машина не перегрузится и не сгорит. Блоки будут просто решать и решать задачу, пока не разработают теорию, объясняющую, почему мы летим по воздуху и как нам вернуться обратно к своим повседневным делам.
Кэри выпрямился и щелкнул пальцами.
— Тогда это просто, — сказал он. — Я сейчас пойду к твоей машине и скажу по каналу связи, что мы летим по воздуху.
Берк захохотал во все горло.
— Кэри, дурья твоя башка! — брякнул он. — Неужели ты думаешь, что люди, которые изобрели машину, не учли возможность словесной ошибки? Ты говоришь, что станция летит по воздуху. Машина тут же проверяет это с помощью собственных наблюдений, вежливо отвечает: "Простите, ваше утверждение неправильно" и все забывает.
Глаза Кэри сузились, на скулах выступили пятна, но он продолжал улыбаться.
— Есть еще теоретическая секция, — пробормотал он.
— Да, есть, — веселясь вовсю, ответил Берк, — и ты можешь пойти и сказать ей: "Рассмотрим ложное утверждение или ложные данные: станция летит по воздуху", и машина сразу же начнет думать.
Берк умолк, и Кэри выжидательно посмотрел на него.
— Но, — продолжал метеоролог, — она будет рассматривать твое утверждение только с помощью свободных блоков и только до того момента, как эти блоки понадобятся для рассмотрения верных данных.
Он замолчал, с насмешливым добродушием глядя на Кэри. Но Кэри не проронил ни слова.
— Брось, Кэри, — наконец проговорил Берк. — Это бесполезно. Ни бог, ни человек, ни Кэри Хармон не могут отвлечь электронный мозг от неуклонного исполнения своего долга.
Глаза Кэри блестели; взгляд мрачный, углубленный в себя. Целую вечность он просто сидел, уставившись в одну точку. Потом заговорил.
— Я могу, — тихо сказал он.
— Что? — спросил Берк.
— Я могу сбить с толку твою машину, — ответил Кэри.
— Да брось ты, Кэри! Не принимай так близко к сердцу. Ты не можешь придумать, как испортить машину, ну и что? Никто не может.
— Я сказал: могу.
— Заруби себе на носу: это невозможно. И давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Спорим на пять тысяч кредиток, — Кэри говорил все с большим воодушевлением, — что если ты подпустишь меня на минуту к машине, я полностью выведу ее из строя.
— Мне не нужны твои деньги, хотя пять тысяч равны моему годовому жалованью. Твоя беда в том, Кэри, что ты никогда не можешь смириться с проигрышем. Все, оставь, бог с этим!
— Или согласись, или заткнись, — сказал Кэри.
Берк глубоко вздохнул.
— Послушай, — начал он, и в его низком голосе зарокотал гнев. — Наверное, я виноват, что науськал тебя на эту машину. Но не думай, что меня можно силой заставить признать твою правоту. Ты не имеешь понятия об устройстве машины и не представляешь, насколько я уверен в ней. Чтобы взять меня на пушку, ты предлагаешь пари на астрономическую сумму. Значит, если я откажусь, ты будешь считать, что выиграл. Ну так знай: я уверен на сто процентов и отказываюсь с тобой спорить, потому что, с моей стороны, это грабеж! И кроме того, стоит тебе проиграть, ты возненавидишь меня на всю жизнь.
— Пари остается в силе, — упрямо сказал Кэри.
— Хорошо! — вскакивая, прорычал Берк. — Хочешь спорить — пожалуйста. По рукам.
Кэри встал, ухмыляясь, вышел вслед за Берком из уютной гостиной и пошел по коридору с обшитыми металлом стенами и сверкающими лампами на потолке. Они быстро дошли до стеклянной стены со стеклянной же дверью, за которой находилась машина.
Здесь Берк остановился.
— Если ты хочешь общаться с ней с помощью слов, — сказал он, — говори вон в то решетчатое отверстие. Но если ты думаешь применить силу, можешь сразу оставить эту затею. Системы освещения и отопления не имеют ручного управления даже на случай чрезвычайных обстоятельств. Их питает небольшой ядерный реактор, следит за ним только машина; ну, есть еще автоматическое устройство для охлаждения реактора, если в машину попадет молния или произойдет еще что-нибудь в этом роде. Экранирование такое, что его за неделю не прошибешь. А если ты хочешь прорваться к машине здесь, то знай: стальные листы — двухдюймовой толщины, а их края сплавлены под давлением.
— Уверяю тебя, — сказал Кэри, — я не собираюсь ничего ломать.
Берк внимательно посмотрел на него, но Кэри скривил губы в улыбке, в которой не было ни тени насмешки.
— Хорошо, — произнес Берк, отходя от двери. — Тогда вперед. Мне подождать здесь, или тебе нужно, чтобы я ушел?
— Ну что ты, ради бога, смотри, — ответил Кэри. — Нам, укротителям машин, скрывать нечего. — Он повернулся к Берку и, дурачась, поднял руки, — Видишь? В правой руке — ничего. В левой тоже ничего.
— Хватит болтать, — грубо перебил его Берк. — Давай скорее. Я хочу вернуться к своей выпивке.
— Сию минуту, — сказал Кэри, прошел в дверь и закрыл ее за собой.
Через прозрачную стену Берк видел, как тот приблизился к плите с решетчатым отверстием и остановился в двух футах от нее. На этом месте Кэри и застыл: плечи расслаблены, руки неподвижно свисают по бокам. Берк долго напрягал глаза, пытаясь разглядеть, что происходит за этим кажущимся оцепенением. Потом понял и рассмеялся.
Он до последней минуты разыгрывает комедию, решил Берк. Надеется, что я забеспокоюсь, брошусь в комнату и остановлю его.
Берк снова нахмурился. Нежелание признать чье-нибудь превосходство всегда доходило у Кэри до ненормальности. И если не найти какой-нибудь способ его успокоить, он будет очень неприятным соседом на те несколько дней, пока буря продержит их вместе. Заставлять его лететь назад при ураганном ветре и жутком морозе было бы убийством в прямом смысле слова. В то же время не в характере Берка пресмыкаться перед кем бы то ни было.
Неожиданно вибрация генератора, которую Берк чуть чувствовал через пол и которая была для него так же привычна, как собственное дыхание, прекратилась. Трепещущие цветные ленты, прикрепленные к вентиляционному отверстию у него над головой, прервали свой танец и бессильно поникли: поддерживавший их поток воздуха иссяк. Лампы стали меркнуть и погасли, проход и комната освещались теперь только тусклым призрачным светом из толстых окон на противоположных концах коридора. Берк даже не заметил, как выронил сигарету и в два счета оказался в комнате.
