Сергей Щеглов - Идентификация Спрута
Звездный Пророк коротко поклонился ошеломленному всем происходящим залу и сошел с трибуны. В ту же секунду первый из ящеров-броневерцев выскочил на сцену и бросился на Пророка с явным намерением свернуть тому шею. Пророк покорно опустил руки и криво усмехнулся; ящер протянул к нему две когтистые лапы, дернулся всем телом и упал лицом вниз. В его спине по самую рукоятку засел тяжелый метательный топор.
– Он наш! – прогремел на весь зал голос главаря «подпоясников». – Он – воплощение Сатаны, и будет гореть в огне!
В подтверждение его слов добрый десяток топоров взлетел в воздух, и еще трое ящеров забилась в предсмертных судорогах у ног Звездного Пророка. Тот в ужасе отпрянул и принялся озираться по сторонам, подыскивая направление для бегства.
Подпоясники, подумал Калашников. Как потом выяснилось, самая большая делегация на Конгрессе. Вся как на подбор составленная из прекрасно подготовленных гуманоидов, носивших на веревочных поясах ритуальные плотницкие топоры – символ мирного труда и свободы от засилья машин.
И вы хотите сказать, что это был стихийный взрыв религиозного чувства?
Калашников усмехнулся, покачал головой и принялся досматривать фильм.
Звездный Пророк наконец принял решение, стремительно повернулся – и налетел на бесшумно возникшего за его спиной высокого худого эрэса в темных очках. Последовал короткий обмен фразами. Звездный Пророк оглянулся на бушующий зал, где подпоясники уже оттеснили броневерцев от сцены и выставили вокруг нее боевое охранение, сжал губы и коротко кивнул. Эрэс в темных очках растворился в воздухе, чтобы через мгновение появиться с противоположной стороны зала. Появиться вместе с тремя десятками боевых роботов, переливающихся отраженным светом ярко разгоревшейся под куполом спирали.
2.
Калашников прикрыл глаза и снова ощутил под собой деревянное кресло. Да, подумал он, мои роботы оказались там весьма кстати. Но видит Бог, я брал их с собой только ради престижа! Разве я мог предположить, что на Конгрессе возникнут беспорядки, с которыми не сможет справиться местная служба безопасности?!
– Задавайте вопросы, – предложил Гринберг, и Калашников понял, что кино кончилось.
– Ты что же, Артем Сергеевич, – пробасил Лапин, – заранее все знал?
Калашников открыл глаза и устало посмотрел на Лапина.
– Что именно? – спросил он тихо. – Что именно я заранее знал?
– Что на тебя ящеры набросятся, – пояснил Лапин. – А потом с подпоясниками передерутся.
– Да уж догадывался, – криво усмехнулся Калашников. – Хотя если честно, броневерцы оказались для меня приятной неожиданностью. Я больше рассчитывал на лоимарейских ортодоксов и на их ритуальные жала.
– Значит, – подхватил Гринберг, – своей речью вы сознательно провоцировали собравшихся на ответные действия?
Быстро они это поняли, отметил Калашников. Тем лучше; перейдем прямо к делу!
– Ну разумеется, – ответил он, пожимая плечами. – Иначе зачем мне вообще было выступать на Конгрессе?!
Справа послышался короткий смешок и скрип кресла. Это Макаров в свойственной ему многозначительной манере выразил Калашникову свою поддержку. Или неодобрение, подумал Калашников. Кто его, Макарова, разберет!
Гринберг посмотрел на Лапина, тот в ответ отрицательно покачал головой.
– Я правильно вас понял? – переспросил Гринберг. – Вы специально приехали на Конгресс, чтобы спровоцировать беспорядки?
– Да, вы правильно меня поняли, – кивнул Калашников. – Я собирался погибнуть от рук религиозных фанатиков…
Макаров тряхнул головой и весело рассмеялся.
– И вовсе нет тут ничего смешного! – обиделся Калашников. – Я, между прочим, не всеведущ! Откуда мне было знать, что подпоясники уже подготовили мне расправу? Да если бы они хотя бы намекнули, я сидел бы тише воды, ниже травы и молчал бы в тряпочку! А так пришлось выступать, богохульствовать, даже боевыми роботами грозиться – сами же видели, до последней моей фразы никто в зале и слова поперек не сказал!
– Вот даже как, – заметил Гринберг. – Значит, вы собирались погибнуть. Но с какой целью, Артем Сергеевич?! Разве вам не нравится быть Звездным Пророком?!
– Хороший вопрос, – кивнул Калашников. – Пока не знаю, Михаил Аронович. Пока не знаю…
– Ты нам тут не крути! – прогудел Лапин, показывая на Калашникова пальцем. – Вишь, не нравится ему! А как над темой работать, ты подумал?
– Подумал, – ответил Калашников и улыбнулся. – Посмертно.
В комнате для особых совешаний повисла неуютная тишина. Сработало, подумал Калашников. Надо же, сработало!
– Вариант «робокоп», – поспешно, пока никто из собравшихся не сообразил всего сам, продолжил Калашников. – Звездный Пророк, растерзанный толпой фанатиков, возвращается к жизни в теле робота. Технотронная Церковь сохраняет Звездного Пророка, у роботов Галактики появляется харизматического вождь, а я наконец получаю возможность безбоязненно применять всяческие технические штучки – все ж таки робот, а не человек! Все было так хорошо задумано – и вдруг подпоясники…
Калашников сокрушенно покачал головой и развел руками. Придется, мол, оставаться человеком.
– Вы из двадцатого века? – Голос Неи Миноуи, как и прежде, звучал со всех сторон.
– Да, – растерянно ответил Калашников. – А почему…
– Вы христианин? – задала инопланетянка следующий вопрос.
– Я… атеист, – пробормотал совершенно сбитый с толку Калашников.
– Страна вашего рождения была христианской? – гнула свое «снежная королева».
– Ну да, – вынужден был согласиться Калашников. – Скорее уж христианской, чем мусульманской…
– Я закончила, – сообщила Нея Миноуи и выпрямилась в кресле, сделавшись похожей на мраморную статую. Калашников недовольно поджал губы – он так и не понял, что именно выясняла загадочная цэсэушница.
– Еще вопросы? – поинтересовался Гринберг.
Макаров словно нехотя поднял руку:
– У меня вопрос. Артем, ты что же, ничего не знал про подпоясников?!
– А что я должен был знать?! – возмутился Калашников. – На Конгрессе больше тысячи делегаций было, поди разберись за полдня, кто есть кто!
– Значит, не знал, – кивнул Макаров и скрестил руки на груди.
– Ну, не знал, – согласился Калашников. – А что?
– Так, ничего, – ответил Макаров.
Калашников хмыкнул и заерзал в кресле, пытаясь найти положение поудобнее. Вопросы Миноуи и Макарова сбили его с толку. Может быть, подумал Калашников, я все-таки сделал что-то не то? Но ведь пять раз пересчитывал, пять раз! Нет, твердо решил Калашников; ошибка исключена.
– Давайте высказываться, – предложил Гринберг. – А то мы до второго пункта и к вечеру не доберемся!
