Яна Дубинянская - Капитан и Анжелика
- У мамы есть книжка, французская... "Анжелика и король"...
- Десятки королей... сотни поэтов... тысячи воинов.... и я - Капитан Семи Ветров. Я не считал себя достойным её взгляда. Но Анжелика подарила мне этот взгляд... подарила неземную, сверкающую улыбку. Не слишком ли
много подарков для мрачного моряка, привыкшего радоваться только порывам попутного ветра? Я не хотел верить, я отворачивался от нахлынувшего на меня счастья - но был уже обречен ему. И не в моей власти было что-то менять. Когда я уходил в свое последнее плавание, Анжелика смеялась и говорила, что не будет меня ждать, но её глаза... они говорили совсем другое, и я поверил этим длинным золотым глазам. В том плавании я избежал тысячи опасностей, и мои спутники начали перешептываться, что я заколдован. А я просто не мог позволить себе не вернуться... Я открыл остров, одинокий, неожиданный остров в океане, и назвал его островом Прекрасной Анжелики. Это был вулкан, клокочущий изнутри - как и она. И на моих глазах он ушел под воду...
Когда я вернулся... лучше бы все было уже кончено! Какой-то барон,
жалкое ничтожество, он не стоил кончика её ресницы - похитил Анжелику и заточил её в подземелье своего замка, но об этом я узнал много позже, уже после его смерти... Анжелика исчезла, не оставив даже самого тоненького следа. Потом, из старых записей управляющего замком, я узнал, что она своими руками воздвигла в подземелье каменную преграду и отказалась видеть и даже слышать барона. Почему она это сделала? Ведь достаточно было одной улыбки, одного ни к чему не обязывающего взгляда волшебных золотых глаз - и Анжелика вышла бы из подземелья на дневной свет, и этот свет осветил бы ее! Все, кто когда-либо знал Анжелику, разыскивали её - кто-нибудь из них мог случайно увидеть её в этом замке. Я, я сам, Капитан Семи Ветров, бывал там! Ей стоило только... Почему она не сделала этого? Почему?!
Капитан замолчал и, отчаянно отвернувшись от портрета, уронил голову на колени, а потом глухо произнес.:
- Это было три с половиной столетия назад.
Мальчик вскинул глаза.
- Как?!
Капитан Семи Ветров резко встал, его рука неосознанным, привычно-нервным движением легла на изогнутый эфес шпаги.
- Ты не веришь мне?
- Я верю, - взволнованно заторопился мальчик, - просто вы... вы
выглядите намного моложе.
Капитан опустил голову, его пальцы машинально барабанили по эфесу, и кружева манжет ритмично подрагивали.
- Все думают, - медленно сказал он, - что Капитан Семи Ветров давно умер... Но разве я мог умереть, так и не увидев Анжелику? Я до сих пор надеюсь, что когда-нибудь... где-нибудь... совершенно случайно... обернусь - и увижу ее...
- Женщины не любят гулять по лесу, - движимый искренним желанием помочь, серьезно оказал мальчик. - Они запутываются волосами об ветки. Вы сходите в город - в театр, в кино... Там их видимо-невидимо.
Легкий порыв ветра принес изогнутый сухой листик, и он лег в уголке губ прекрасной Анжелики скорбной морщинкой. И, благоговейно опустившись на колено, капитан поднял его двумя осторожными пальцами.
- Но кто будет охранять её портрет? - спросил он с какой-то особенной величавой печалью.
Мальчик поднял голову и шагнул вперед.
- Доверьте это мне, сэр, - дрогнувшим голосом произнес он. - Я... я
постараюсь вас не подвести. Мама, наверное, волнуется... но я приду сюда
завтра, обязательно приду!
... - Бобби! - мама едва подняла голову от чашки с чаем, не её голос
звучал возмущенно-укоризненно. - Где ты был? Где ты мог пропадать так долго? Я очень - ты понимаешь? - очень волновалась.
Мальчик набрал в легкие побольше воздуха и горячо заговорил на выдохе:
- Мама, я ходил в дальний лес, но ты не беспокойся, ничего не случилось, зато я встретил... Я встретил Капитана Семи Ветров.
- Кого?
- Ходит тут один старикашка - прихлебывая чай, сказала хозяйка.
Пристает ко всем со своими разговорами. А вот он, кстати, идет видите,
мэм? - по той стороне улицы. Конечно, он безобидный... хотя то же самое
говорили и о том маньяке из Эссекса, которой убивал детей и закапывал их в
лесу...
- Роберт, - голос мамы зазвенел, - обещай мне, что не пойдешь
больше один в лес! И никогда больше не разговаривай с этим человеком!
Мальчик смотрел в окно на жалко жмущегося к стене сгорбленного старика в лохмотьях и неопределенного цвета шляпе с треугольно загнутыми
полями...
- А я никогда и не разговаривал с ним, - тихо сказал он.
* * *
Один из молодых людей весело насвистывал и вертел в пальцах миниатюрный остроконечный молоток, другой шел молча, заложив руки за спину.
- Когда-то я уже был в этих местах, - сказал он. - Давно, в детстве... и тоже осенью.
- И именно той осенью в душе мальчика зародилась мечта стать археологом, - шутливо продекламировал его спутник, - да, Роберт?
- Ничего подобного. Тогда я мечтал стать моряком... капитаном.
Они шли по усыпанной сухими листьями извилистой тропке в светлом облетающем лесу. Они больше не разговаривали, вскоре друг Роберта даже перестал насвистывать, прислушиваясь к шорохам и шелестам леса, колеблющегося под легким ветерком.
- Удивительнее место, - сказал он вполголоса, - прямо-таки располагающее к каким-то чудесам...
- Ребята, это просто чудо! - звонкий голос юной девушки органично влился в звуки леса щебетанием большой птицы. - Пока вы тут прохлаждаетесь, Майк... идемте!
- Что он там ещё нашел, этот Майк?
- Да идемте же!
Вся экспедиционная группа широким кругом стояла в овраге, и сверху был хорошо виден небольшой светлый кружок - центр этого колышащегося пестрого круга. Раскинув руки, девушка яркой птицей бросилась вниз. Роберт и его друг спустились следом - и окунулись в океан радостно-лихорадочного возбуждения.
- Держу пари, это древнее Стоунхенджа!
- Похоже на перуанским календарь...
- Я всегда говорил, что в Норфолке...
- Да подделка, подделка, неужели вы не видите?
- ...древнейший очаг культуры...
- Меня одно удивляет: как это никто раньше...
- Боже, Майк, ну почему тебе всегда так везет?
- Нобелевская премия в кармане!
- Да подделка...
- А я вам говорю, что это древнее...
Раздвинув чьи-то плечи, Роберт медленно шагнул вперед. Шершавый светлый камень был грубо обтесан в виде круглого медальона, и из этого медальона выступало примитивное изображение женского лица, высеченное на камне доисторическим инструментом. Две длинные борозды изображали глаза, продольная линия между ними - нос, а волосами были причудливо пересекающиеся завитки, петли и изгибы... В чуть закругленную у краев борозду губ забился узкий сухой лист и, наклонившись, Роберт бережно убрал его...
- Это Анжелика, - сказал он, и что-то в его голосе заставило всех
