Лорд Дансени - Крепость Несокрушимая Иначе Как Для Сакнота
Так весь день Леотрик гнал чудовище палкой, уводя его все дальше и дальше от добычи, и сердце зверя колотилось свирепо и гневно, и он завывал от боли.
К вечеру Тарагавверуг перестал огрызаться на Леотрика, но резво бежал вперед, уворачиваясь от палки, потому что нос его распух и ярко сиял; а в сумерках обитатели деревни вышли из домов и принялись танцевать под звуки цимбал и псалтериона. Когда же Тараггаверуг услышал цимбалы и псалтерион, ярость и голод овладели им с новой силой, и почувствовал он примерно то же, что чувствует знатный лорд, коего не пускают на пир в его собственный замок, а он слышит, как, поскрипывая, вращается вертел и, шипя, поджаривается на нем сочное мясо. Всю ночь напролет зверь свирепо атаковал Леотрика и пару раз едва не сцапал его в темноте; потому что сверкающие стальные глаза ночью видели не хуже, чем днем. И до самого восхода Леотрик отступал пядь за пядью; а когда рассвело, недруги снова оказались у деревни, однако не так близко к ней, как при первой встрече, потому что за день Леотрик отогнал Тарагавверуга дальше, нежели Тарагавверуг оттеснил его за ночь. И вот Леотрик снова погнал чудище палкой, и гнал до тех пор, пока для драконокрокодила не настало время подумать о завтраке. Одну треть человека он съедал сразу по обнаружении, а остальное - в полдень и вечером. Но когда пробил час завтрака, исступленное бешенство овладело Тарагавверугом, и, клацая зубами, он стремительно прянул на Леотрика, но так и не схватил, и долгое время ни тот, ни другой не сдавали позиций. Но наконец боль от ударов дубинки по свинцовому носу победила голод, и драконокрокодил с воем повернул вспять.
С этого мгновения Тарагавверуг начал слабеть. Весь день Леотрик гнал его палкой, а ночью оба удерживали свои позиции; когда же наступил рассвет третьего дня, сердце Тарагавверуга стало биться глуше и медленнее. Казалось, что в колокол звонит очень усталый человек. Как-то раз Тарагавверуг едва не сцапал лягушку, но Леотрик был начеку и во-время выхватил добычу. Ближе к полудню драконокрокодил прилег и долго лежал неподвижно, а Леотрик стоял рядом, опираясь на верную дубинку. Глаза у измученного юноши слипались, зато теперь он мог без помех подкрепиться съестными запасами. А часы Тарагавверуга были уже сочтены; после полудня дыхание зверя вырывалось с трудом, с хрипом застревая в горле. Казалось, что большой отряд охотников одновременно трубит в рога; а к вечеру дыхание чудовища участилось, но стало глуше, словно отзвук охоты, неистовствующей вдали и постепенно затихающей; зверь отчаянно рвался в сторону деревни, но Леотрик настигал его, и обрушивал на свинцовый нос новый град ударов. Теперь сердце билось еле слышно: словно церковный колокол звонил за холмами за упокой души кого-то всем чуждого и далекого. Затем солнце село, вспыхнув в последний раз в окнах деревни, и над миром повеяло прохладой, и где-то в маленьком саду запела девушка; и Тарагавверуг приподнял голову и издох от голода, и жизнь покинула его неуязвимое тело, а Леотрик прилег рядом и уснул. Позже, при свете звезд, пришли поселяне и отнесли спящего юношу в деревню, шопотом восхваляя по пути его подвиг. Они уложили своего избавителя на постель в одном из домов, а сами неслышно танцевали на улице, без цимбал и псалтериона. А на следующий день ликующие обитатели тамошних мест оттащили драконокрокодила в Аллатурион. А Леотрик шел с ними, сжимая в руке многострадальную дубинку; и высокий, плечистый человек, кузнец Аллатуриона, сложил огромную печь и растопил Тарагавверуга, и вот остался только Сакнот, тускло поблескивающий среди золы. Тогда кузнец взял крохотный глаз зверя, извлеченный заранее, и принялся шлифовать край Сакнота, и мало-помалу стальной глаз грань за гранью сточился, и вот ничего от него не осталось, зато Сакнот оказался навострен лучше некуда. А второй глаз вделали в рукоять, и он сиял там синим пламенем.
В ту ночь Леотрик поднялся до первого света, и перепоясался мечом, и отправился к западу на поиски Газнака, и шел он через темный лес до тех пор, пока не встало солнце; и вот миновало утро, и настал день, а он все шел. А к вечеру вышел он на открытое место и увидел в самом центре Земли, Где Не Ступала Нога Человека, крепость Газнака, что горой возвышалась впереди на расстоянии не больше мили.
И увидел Леотрик, что прямо перед ним расстилается заболоченная пустошь. А над пустошью воздвиглась белокаменная крепость со всеми ее контрфорсами; широкая в основании, она сужалась кверху, и повсюду сияли освещенные окна. Ближе к вершине проплывали белые облака, но еще выше, над ними, возносились высокие шпили. Тогда Леотрик шагнул в болота, и глаз Тарагавверуга зорко поглядывал с рукояти Сакнота, поскольку Тарагавверуг хорошо знал топи, и меч подталкивал Леотрика вправо или тянул влево, подальше от опасных мест, и благополучно вывел юношу к стенам крепости.
А в стене обнаружились врата, словно отвесные стальные утесы, тут и там усеянные железными глыбами; и над каждым окном красовались кошмарные каменные горгульи, а название крепости сияло на стене, выложенное огромными медными буквами: "Крепость Несокрушимая Иначе Как Для Сакнота".
Тогда Леотрик выхватил и извлек из ножен Сакнот, и все до одной горгульи недобро усмехнулись и усмешка заиграла на каменных лицах, передаваясь от одного к другому ввысь до самых фронтонов, затерянных среди облаков.
Когда же Сакнот сверкнул в воздухе и заухмылялись горгульи, могло показаться, что луна вышла из-за облака взглянуть в первый раз на залитое кровью поле и стремительно скользит по влажным лицам павших, что лежат бок о бок под покровом той ужасной ночи. Леотрик шагнул к вратам, и врата оказались крепче, чем мраморная каменоломня в Сакремоне, откуда встарь добывали гигантские мраморные плиты для постройки Аббатства Священных Слез. День за днем обнажались самые недра гор, покуда не завершились труды над Аббатством, и ничего прекраснее вовеки не возводилось из камня. Тогда священники благословили Сакремону, и каменоломня обрела покой, и впредь более не брали из нее камня на постройку жилищ человеческих. А холм остался: под лучами солнца одиноко глядел он на юг, изуродованный этим глубоким шрамом. Вот так же обширны были и стальные врата. И назывались они Порталом Звучащим, Исходом Войны.
И вот Леотрик ударил Сакнотом в Портал Звучащий, и звенящее эхо отозвалось под сводами чертогов, и залаяли все драконы крепости. Когда же приглушенное тявканье укрывшегося в самом дальнем покое дракона влилось в общий гвалт, высоко среди облаков под сумеречными фронтонами отворилось окно, и раздался пронзительный женский вопль, и далеко, в самых безднах Ада, отец женщины услышал и понял, что час ее пробил.
