Джильда Муза - Макс
Когда до спасительных кустов оставался всего метр, дорогу внезапно залило слепяще-ярким светом. Макс инстинктивно прыгнул через канавку и спрятался в диком орешнике. Тихо. Деана не окликнул его, скорее всего он йообще ничего не заметил. Снова застучало в висках и бешено заколотилось сердце, но еще яростнее, еще настойчивее бьется одна мысль: бежать, скорее, скорее, если он хочет остаться в живых.
Да, но у него есть преимущество: пока никто не знает о побеге, никто его не преследует. Макс немного успокаивается. За несколько часов он почти наверняка сумеет выбраться за ограду и скрыться либо в одном из ближайших селений, либо в городе. Если в Генетическом центре. все спят, то его преимущество во времени перед потенциальными преследователями будет весьма существенным. А раньше чем эти негодяи сообразят, что он удрал, какой-нибудь ранний турист или шофер грузовика уже подвезет его до города.
Приободрившись, Макс не спеша двинулся к озеру по мокрой от росы траве. Потом сел на камень и надел сандалии. Узкие тропинки змеятся в густом кустарнике, и он боится, как бы не сбиться с пути. Когда он вышел на опушку леса и увидел озеро, по воде вдруг пробежали белые полосы - ну и луна сегодня! Нет, то не луна, а лучи прожектора! Они безжалостно вонзаются в воду, словно кинжалы в тело жертвы, скрещиваются, разрубают тьму, а луна, эта продажная тварь, спотыкаясь, бежит им на помощь. Значит, Деана что-то заподозрил и принял меры! Быть может; на берегу кто-нибудь притаился в кустах, возле прожекторов? Иначе зачем их вдруг зажгли ночью? Макс осторожно, стараясь слиться с кустарником, повернул назад. Каждый шаг - это победа, раз его не прерывают голоса, чужие шаги, выстрелы. Они, видимо, подозревают, что он решил бежать, однако еще не обнаружили его исчезновения. Впрочем, они знают, что кратчайший путь к заграждению лежит через озеро, и поэтому предосторожности ради решили осветить его прожекторами. Но он перехитрит их - пересечет лес, держась левой стороны, и выйдет на левый берег, где сразу же за холмом начинается заграждение. Вряд ли они поставили охрану вдоль всей ограды. Разве что... Нет, нет, они не могли вызвать из города наряд полиции. Им пришлось бы сообщить причину, а на это они не пойдут.
Макс чувствует себя сейчас гораздо спокойнее и увереннее. Он углубляется в чащу; ветер шелестит в листве, заглушая звук его шагов, густые кроны деревьев надежно укрывают его от преследователей. Время от времени вдали голубоватой полоской блеснет озеро и снова исчезает.
Теперь он уверен, что его никто не отыщет. Он ощупывает рукой слегка раздувшийся задний карман. Хорошо, что он прихватил э т о с собой...
"Тебя хотят уничтожить, убить... Беги, Макс, беги. Возьми пистолет, защищайся, если тебя обнаружат".
Но он откроет огонь лишь в крайнем случае. Когда кончится этот лес?! А может, лучше, чтобы он вообще не кончался?
- Кто идет? - раздается из темноты.
Макс бросается в сторону, спотыкается о камень и падает, оцарапав щеку о колючий куст. Шаги приближаются. Макс вскакивает, хочет бежать, но его настигает голос:
- Чего ты испугался, Макс?
Макс попятился назад, сунул руку в задний карман.
- Пропусти меня, не то...
- Что с тобой, Макс? Это же я, Антонио, ты разве меня не узнаешь?
- Не приближайся!
- Хорошо, хорошо. Но чего ты боишься?
"Значит, Антонио ничего не знает. Вероятно, он отправился в ночной обход, прежде чем его успели предупредить".
Антонио ни о чем не подозревает, он совершает обычный ночной обход. Странно, что он, Макс, не признал его по характерной мохнатой шапке. Сколько раз прежде, когда он поздним вечером выходил погулять, они усаживались с Антонио на камень, сторож раскуривал свою пенковую трубку, и начиналась неторопливая беседа. Ему двадцать лет, а Антонио - пятьдесят. Сколько интересного рассказал ему Антонио, особенно о травах и растениях. И если он, Макс, научился различать цикорий, вербену, цикуту, вьюнок, лютик, то это только благодаря Антонио. А теперь он чуть было не...
- Видишь ли, Антонио, мне стало нехорошо, я испугался...
- Если тебе плохо, почему же ты не остался дома?
- Мне захотелось подышать свежим воздухом, а потом я сбился с пути, но теперь, прошу тебя, уйди, я хочу побыть один.
- Что же тебя могло испугать, Макс? Раньше ты ничего не боялся.
- У меня закружилась голова. Но все прошло. Отойди в сторону, дай мне пройти.
- Пройти? Куда ты собрался, Макс? Ведь тебе худо...
- Было. А теперь я чувствую себя отлично. И не смотри на меня так.
Поддайся он приступу безумного страха, и Антонио валялся бы сейчас в траве мертвым. Он не должен думать, что все уже знают, что все против него, Макса. Он, которому никогда в жизни не приходилось защищаться, отныне должен защищать ото всех свою жизнь.
А вдруг Антонио знает и лишь притворяется? Что, если он хочет задержать его разговорами, пока не подоспеют остальные?
Макс подскочил к Антонио, схватил его за плечи и стал яростно трясти.
- Признавайся. Мне все известно.
Сторож задрожал от страха.
- Что ты, Макс? В чем признаваться?
- Я пристрелю тебя как собаку, если ты не скажешь всю правду.
- Да ты рехнулся, Макс! За что ты хочешь меня убить? Что я тебе такого сделал?
- Скажи мне, только не лги, в котором часу ты вышел из дому?
- В одиннадцать...
- Тебе кто-нибудь звонил?
- Никто...
- Как я могу проверить, что ты вышел из дому в одиннадцать часов?
- У меня в кармане расписание дежурств. Я каждый раз пробиваю время ухода и возвращения.
Электрочасы не лгут: 22 часа 59 минут. В это время совет семи еще заседал в конференц-зале. Антонио действительно ничего не знает.
- Прости меня, Антонио. Прощай.
- Макс, но почему вдруг...
- Поклянись, что ты никому не скажешь, что видел меня.
- Клянусь. Но объясни, почему...
- Моя жизнь в опасности. Больше я ничего не могу тебе сказать, да и не знаю. Если ты будешь молчать, мне, скорее всего, удастся спастись. А если ты проговоришься, меня ждет смерть.
- Ты любишь шутить, Макс. Придумал себе приключения, какие-то опасности. А все потому, что ты слишком много читаешь. Вечно сидишь за книгами. Я всегда говорил, это до добра не доведет, ты...
Но Макс уже скрылся в кустах. Антонио его не предаст, он добрый верный друг. Однако разве доброта не переходит порой в недомыслие, а верность - в чрезмерную доверчивость? Если Антонио решил, что он сошел с ума, то, чего доброго, ему может взбрести в голову предупредить докторов и самого Деану, что надо спасти бедного мальчика. Нет, скорее всего Антонио сохранит тайну, очевидно, он все понял, а может, даже все уже знал и просто притворялся. С какой целью? Да чтобы он, Макс, мог спастись бегством.
