Альфред Ван Вогт - Рулл
Из осторожности еще один «защитник» Джеймисон разместил сзади. Опять-таки в целях безопасности сам он ползком добирался от одной скалы до другой. Он манипулировал механизмами с помощью крошечного ручного пульта, и через него же данные от них поступали на экран, торчащий из наушников на уровне глаз. Напряженно вглядываясь, профессор следил за колеблющимися стрелками, которые должны были регистрировать любое движение или энергетическое противодействие.
Ничего не происходило.
Когда корабль руллов оказался в поле зрения Джеймисона, он остановился, обдумывая, почему не встречает никакого сопротивления. Ему это не нравилось. Может, руллы на борту корабля и впрямь погибли, но в это мало верилось. Руллы были почти лишены костей. Не считая полудюжины расположенных в стратегически важных точках хрящей, их тела представляли собой сплошные мышцы.
С мрачным видом Джеймисон сквозь телескопические «глаза» одного из «защитников» разглядывал разрушенный корабль. Тот лежал в яме, зарывшись носом в гравий. Нижние пластины были сплющены. Похоже, единственный залп, который Джеймисон обрушил вчера на руллский корабль, оказался гибельным для него.
Судя по общему впечатлению — никаких признаков жизни. Если это трюк, то чрезвычайно умелый. По счастью, существовали методы проверки, дающие возможность прояснить этот вопрос хотя и не окончательно, но в достаточной мере убедительно.
Он провел испытания.
Монолитное каменное плато гудело, вторя звуку стрельбы мобильного бластера. Шум возрос до рева, когда ядерный реактор бластера нагрелся, развив максимум своей активности.
Под воздействием огневого вала корпус вражеского корабля задрожал и слегка изменил свой цвет, но это было все. Спустя десять минут Джеймисон выключил бластер и уселся, не зная, что и думать.
Защитные экраны руллского корабля были полностью развернуты. Может, они автоматически открылись, когда вчера вечером он дал залп по кораблю? Или это было сделано уже после нападения, на случай новой атаки вроде сегодняшней?
Уверенности не было. Это тревожило, как всегда, когда что-то остается неясным. Может, руллы лежат внутри мертвые. Или раненые, неспособные причинить Джеймисону никакого вреда. А может, они потратили ночь, нанося по всему плато эллевые линии, регистрирующие наличие нервной системы, — ему приходилось все время следить за тем, чтобы ни в коем случае не смотреть прямо на землю. Или, может, они просто ожидают прибытия своего более крупного корабля.
Последнюю возможность не имело смысла даже обдумывать; она означала безоговорочную смерть, не оставляя ни малейшей надежды.
С хмурым видом Джеймисон разглядывал внешние повреждения вражеского корабля. Насколько он мог видеть, пока все металлические детали сохраняли целостность, однако днище корабля вдавилось внутрь на глубину от одного до четырех футов. Какая-то радиация определенно проникла в корабль, и вопрос был в том, что именно подверглось ее воздействию.
В свое время ему пришлось тщательно изучить не меньше дюжины захваченных кораблей руллов, и если этот соответствовал обычным стандартам, то центр управления должен находиться впереди, вместе с наглухо закрытым бластерным отсеком. В задней части двигательный отсек, два склада: один с топливом и оборудованием, другой с продовольствием — и…
С продовольствием. Джеймисон аж подпрыгнул, устремив взгляд широко раскрытых глаз на продовольственный отсек, явно пострадавший больше, чем любая другая часть корабля.
Ну конечно! Какая-то радиация просочилась туда, отравляя продовольствие, а у руллов пищеварительная система работает очень быстро, и, значит, все они погибли.
Джеймисоном овладела безумная надежда. Он вздохнул от полноты души и решил, что можно двигаться обратно. Поворачиваясь, он совершенно случайно бросил взгляд на скалу, за которой укрывался от возможного прямого огня.
И увидел на ней эллевые линии. Сложный узор, основанный на глубоком, хотя и нечеловеческом изучении человеческой нервной системы. Джеймисон узнал его, остолбенел от ужаса и с болью подумал: «Где, где я должен упасть? У какой скалы?»
С решимостью отчаяния, собрав все силы, он боролся, чтобы еще хоть какое-то время не потерять сознания, чтобы увидеть эти линии снова. И он увидел, коротко, как при вспышке, пять вертикальных линий и над ними еще три, своими колеблющимися концами указывающие на восток.
Давление внутри него все возрастало, а он продолжал бороться за то, чтобы сохранить способность рассуждать. Сражался за то, чтобы вспомнить, есть ли широкие выступы ниже края обрыва в восточном направлении.
Есть. С последним мучительным всплеском надежды он вспомнил их.
«Есть, — подумал он. — Вон там. И там. Надо упасть на вон тот».
Изо всех сил удерживая в сознании образ нужного выступа, Джеймисон повторял и повторял команду, которая могла спасти ему жизнь. Последней мрачной мыслью было, что теперь все сомнения развеялись. Руллы выжили.
А потом нахлынула темнота, словно внезапно опустилась завеса ночи.
С суровым видом рулл плавно заскользил к спасательной шлюпке человека и с безопасного расстояния осмотрел ее. Защитные экраны были установлены, но он не знал точно, когда это произошло, перед утренним нападением или после него. А может, они автоматически включились при его, рулла, приближении.
Уверенности не было. Это тревожило. Повсюду на плато была бесплодная земля, такая пустошь, какой ему нигде видеть не доводилось. Может, человек мертв и его безжизненное тело лежит далеко у подножия горы. Может, он внутри корабля и сильно ранен; к несчастью, ему хватило времени вернуться в безопасное укрытие своего корабля. А может, он поджидает внутри, настороженный, агрессивный, сознающий неуверенность своего врага и полный решимости использовать все преимущества этой неуверенности.
Рулл установил наблюдательное устройство, которое сообщит ему, если люк откроется. Потом он вернулся в туннель, осторожно прополз по нему к своему кораблю и замер в ожидании, готовый ко всяким неожиданностям.
Чувство голода усиливалось, с каждым часом становясь все настоятельнее. Нужно как можно меньше двигаться. В критический момент ему понадобится вся энергия.
Джеймисон зашевелился, чувствуя, как тело сотрясают спазмы боли. Сначала казалось, что она везде, что его окутывает облако боли, от которой пот выступил по всему телу. Постепенно, однако, она сконцентрировалась в нижней части левой ноги.
Боль ритмично пульсировала по нервам. Медленно текли минуты, и в конце концов мелькнула мысль: «Похоже, у меня растянута лодыжка». На самом деле, конечно, пострадала не только нога. Давление, сбросившее его сюда, все еще прижимало тело к земле, словно тяжелая плита. Было неясно, как давно он лежит здесь, какое-то время без сознания, но, когда ему в итоге удалось открыть глаза, солнце все еще сияло в небе, хотя теперь почти прямо над головой.
