Роберт Силверберг - Волшебники Маджипура
- Ожидание, вот что хуже всего, - сказал Корсибар, окидывая взглядом группу, собравшуюся в величественном вестибюле зала Правосудия под великолепным потолком из оникса. Этот вестибюль, находившийся в трех уровнях от палат императора, стал постоянным местом встреч прибывших властителей. Это беспросветное ожидание! О, боги! Когда же он умрет? Позвольте этому свершиться, раз уж нет никакой возможности предотвратить такой исход! Позвольте этому свершиться и позвольте нам наконец покончить с этим.
- Все свершится во благовременье, - высокопарно и набожно произнес герцог Олджеббин Стойензарский.
- Сколько еще мы должны сидеть здесь?! - сердито воскликнул Корсибар. Весь мир впал в оцепенение. - Только что был оглашен утренний бюллетень о состоянии здоровья понтифекса: в течение ночи не произошло никаких изменений, состояние его величества остается серьезным, но он сохраняет присутствие духа. Корсибар с силой стукнул кулаком по ладони: - Мы ждем, и ждем, и ждем. И снова ждем, но так ничего и не случается. Не слишком ли рано мы все собрались сюда?
- Все доктора единодушно сошлись во мнении, что его величество проживет недолго, - заметил ближайший друг Престимиона Септах Мелайн. Высокий, стройный и всегда элегантный, он на первый взгляд казался фатом и щеголем, но благодаря своему искусству в обращении с оружием пользовался всеобщим уважением. - Поэтому с нашей стороны было вполне разумно прибыть сюда именно тогда, когда мы это сделали, и...
Его перебил звук оглушительной отрыжки, сразу же перешедшей во взрыв громкого хохота. Это был Фархольт, грубый и шумный человек из окружения принца Корсибара. Он возводил свою родословную к короналю древних времен лорду Гуаделуму.
- Доктора... сошлись? Во мнении... сошлись... вы говорите? Клянусь костями бога, да ведь эти доктора просто-напросто фальшивые волшебники, чьи заклинания не имеют никакой силы!
- А вы возьметесь утверждать, что заклинания истинных волшебников действуют верно? - спросил Септах Мелайн, в ленивой, явно насмешливой манере растягивая слова. Он с нескрываемым отвращением разглядывал массивную фигуру Фархольта. - Ответьте мне, добрый друг Фархольт: допустим, на турнире кто-то проткнул вам руку рапирой, и вы лежите на поле в луже крови и смотрите, как из вашего тела изливается алый сверкающий поток. Кого вы предпочли бы в этой ситуации: волшебника, который стал бы бормотать над вами заклинания, или же опытного хирурга, способного быстро зашить вашу рану?
- А разве кому-либо хоть раз удавалось проткнуть рапирой мою руку или какую-либо иную часть тела? - угрюмо спросил Фархольт.
- Ах, дорогой друг, похоже, вы просто не поняли мою метафору.
- Метафорой является сама суть вашего вопроса или же острие рапиры? поинтересовался сообразительный маленький герцог Свор, хитрый, подвижный как ртуть человечек, который на протяжении долгого времени был компаньоном принца Корсибара, но теперь числился среди наиболее близких товарищей Престимиона.
Кто-то рассмеялся, но Корсибар, яростно вращая глазами, с отвращением воздел руки над головой.
- Прекратите всю эту праздную болтовню раз и навсегда! Разве вы не видите, насколько глупо проводить подобным образом день за днем? Тратить свое время в этом сыром, душном городе-тюрьме, вместо того чтобы жить наверху - именно жить, в самом прямом значении этого слова...
- Скоро, - сказал герцог Олджеббин Стойензарский, успокаивающим жестом поднимая руку. Он был старше остальных лет на двадцать - о прожитых годах свидетельствовали густая шапка снежно-белых волос, глубокие морщины на щеках и исполненная спокойствия и зрелости манера говорить. - Теперь это уже не может затянуться надолго.
- На неделю? На месяц? На год? - Корсибар никак не желал смириться с положением.
- Полушку на голову старику - и со всем этим делом можно было бы покончить этим же утром, - пробормотал Фархольт.
Эта реплика вызвала еще один взрыв смеха - на сей раз более натянутого, - но также и изумленные взгляды, и даже несколько вздохов по поводу излишней прямолинейности (а может быть, тупости) великана. Особенно удивленным казался Корсибар.
- Грубо, Фархольт, слишком грубо. - Холодная улыбка герцога Свора на мгновение обнажила мелкие острые передние зубы. - Куда изящнее было бы, если понтифекс пожелает еще задержаться на этом свете, подкупить одного из его собственных некромантов: за двадцать реалов можно купить несколько быстродействующих заклинаний, которые наконец-то направят старика на путь истинный.
- Что это значит, Свор? - По вестибюлю разнесся новый, но безошибочно узнаваемый густой и раскатистый бас. - Измена словом, если мне не изменяет слух?
Держа под руку принца Престимиона, в зал вошел корональ лорд Конфалюм. И тот и другой взирали на мир так, словно уже обрели свои новые титулы и теперь - Конфалюм как понтифекс и Престимион как корональ - весело переделывали мир по своему вкусу. Все глаза обратились к вошедшим.
- Я прошу у вас прощения, лорд, - спокойно сказал Свор, поворачиваясь к короналю. Он изящно, хотя, может быть, несколько резко поклонился и быстрым движением сделал знак Горящей Звезды - традиционный жест приветствия в адрес второго лица на планете. - Это была не более чем глупая шутка. И я, конечно, не считаю, что Фархольт минуту назад говорил серьезно, когда предлагал задушить понтифекса его собственной подушкой.
- И вы туда же, Фархольт? - обратился корональ к великану. Его тон казался шутливым, но тем не менее в нем слышалась явная угроза.
Фархольт не славился сообразительностью, и, пока он пытался найти ответ, в разговор вмешался Корсибар.
- Отец, вот уже на протяжении нескольких недель в этой комнате не произносилось ни единого слова всерьез. Единственное, что серьезно - это бесконечное ожидание того момента, ради которого мы собрались сюда. Оно действует на нервы.
- И мне тоже, Корсибар. Мы все должны еще на некоторое время запастись терпением. Но, возможно, лекарство от твоего нетерпения - более действенное, чем для Свора или Фархольта - находится совсем рядом, - улыбнулся корональ. Он легкими шагами прошел в центр помещения и расположился под алым шелковым балдахином, на котором, вышитая золотом и черными бриллиантами, бесчисленное множество раз повторялась эмблема понтифекса.
Конфалюм был человеком не более чем среднего роста, но очень крепкого сложения: коренастый, с мощными ногами; подходящий отец для своего рослого сына. От него исходило безмятежное сияние персоны, на протяжении очень длительного времени пребывающей на высоте собственного величия. Шел уже сорок третий год правления Конфалюма - рекорд, превысить который на всем протяжении истории Маджипура удалось очень немногим. Тем не менее он, казалось, по-прежнему находится в расцвете сил. Даже теперь его глаза ярко сверкали, а в густой шапке каштановых волос только-только начали появляться первые седые пряди.
