Джон Браннер - Распутница с Аргуса
— Вот те на! — прошептал кто-то в толпе. — Черная ведьма! Андра!.. Вот в ком зло для Аргуса.
— Тс-с-с!.. — предупредил его мужчина, стоявший за спиной. — Здесь много чужаков.
— Вижу очищение огнем и наказание кнутом… — тем временем продолжала вещать старуха. — Раны и возмущение знатных… Грядет, грядет Долгая Ночь, но вижу свет… Время черной ведьмы пройдет, зло сгинет… Все забудут о черных днях Аргуса.
Издали донесся непонятный жужжащий звук, прорезавший шум бури. Он нарастал… Старуха подняла веки и невидящими глазами уставилась на замок.
Жужжание усиливалось. Где-то в ночи кружило гигантское насекомое. Теперь даже глуховатые на уши могли слышать это дребезжащее тарахтенье. Сердца начали подрагивать в такт небесному шуму. Люди, собравшиеся возле замка, принялись вглядываться в темное, забитое клочьями облаков небо.
Внезапно в вышине вспыхнул свет, более яркий, чем редкие проблески лун Аргуса, то и дело промелькивающие в разрывах туч. Было их числом девять, и многие, опустившиеся до дикости, почитали их за богов или, вернее, за единого, многоглазого господа, с жалостью и гневом взирающего на скудную, беднеющую на глазах землю. Образованным людям было понятно, что подобный взгляд на спутники планеты не более чем языческое заблуждение — всем было известно, что бог — это светило, которое одаривает Аргус неземным светом. Между тем огоньки, родившись в небе, устремились к земле. Наконец стали заметны формы этого диковинного дьявольского создания. Точно, гигантское насекомое!..
— Дьявол! — кто-то робкий закричал в толпе. От этого крика кровь застыла в жилах, но в следующее мгновение толпа сообразила, что пора спасаться бегством. Народ хлынул было от замка, однако какой-то исполинского роста бородач остановил начавшуюся панику.
— Никакой это не дьявол! — что было мочи заорал он. — Какой дьявол осмелится приблизиться к королевскому замку? Это просто машина, летающая машина. Мне доводилось встречать такие во время путешествий, но я никогда не мог подумать, что встречусь с ними на Аргусе.
Это объяснение полетело из уст в уста. Народ начал возвращаться на прежнее место. Постепенно огоньки полностью очертили диковинный аппарат, который, покачиваясь и вращая лопастями, устремился к свободной площадке. Звук работающего мотора был подобен барабанному бою, которым дьявол развлекается в аду.
Неожиданно аппарат коснулся земли, сразу погасли огоньки, и минуту спустя стих шум. В боку его обнаружилась дверь — створка отъехала в сторону, оттуда вышли три укутанные в плащи фигуры. Две первые по очереди мягко спрыгнули на мокрую землю и помогли спуститься третьей.
Затем они все вместе прошли сквозь приблизившуюся к вертолету толпу. Ясно, что прибывшие — люди. Из высокопоставленных… Кто именно — вот что хотелось узнать. Первый точно из самых благородных — вон на нем какая кожаная куртка, и держится как правитель. Очень высокий, на голове шлем, поверх куртки черный плащ, который был сшит таким образом, что напоминал как бы два распахнутых крыла. Он по грязи и против ветра шагал так, словно вокруг и не было никакой грязи. Другой — воин, не более того. А вот кто третий? Вернее, третья? Понятно, что женщина, но как ее имя? Выступает тоже величаво…
Первый, благородный, добрался до бревенчатых, окованных железом ворот и принялся колотить рукоятью меча в металлический лист. Потом он вдруг зычно крикнул:
— Открывайте, вы, там! Именем принцессы Шарлы, дочери великого Андалвара, открыть ворота!
* * *Зенхан Вар отодвинул занавеску, прикрывавшую узкое окно, прорубленное в стене, и выглянул наружу.
— Все тихо, госпожа, — сообщил он, обращаясь к даме, стоявшей позади него. — Они до сих пор стоят у ворот замка.
— Естественно, Зенхан, — с некоторой ленцой выговорила она. — Чего вы ожидали от толпы, которая обожает своего короля?
Зенхан опустил занавеску, повернулся — лицо у него стало задумчивым.
— Все началось, госпожа, скорее, чем мы ожидали. Возможно, даже слишком быстро. Я рассчитывал, что это случится месяцем позже.
Андра откинулась на золотистых шелковых подушках, изогнулась, словно сытая кошка. Глаза, по крайней мере, у нее действительно напоминали кошачьи. Черные, под стать ночи, накрывшей замок, красивые волосы были раскиданы по плечам.
— Зачем вы говорите это, Зенхан? — спросила она и отщипнула виноградину от грозди, лежащей на блюде. Широко раздвинув губы, обнажила идеальной формы зубы. — Почему мы не можем сейчас же приступить к исполнению наших планов?
Она бросила виноградину сирианской обезьяне, посаженной на цепь. Та схватила пищу, принюхалась и, оскалившись, отшвырнула. Эти животные были плотоядными…
Зенхан Вар проследил за путешествием виноградины и вздрогнул.
— Дело не в том, — торопливо заговорил он, — что наши замыслы могут не воплотиться в какую-либо очевидную конкретику, госпожа. Все продумано до мельчайших подробностей. Беспокоит другое — все получается как бы само собой, без нелепых случайностей, промашек, издержек, которые обязательно появляются в подобных обстоятельствах. Вот что меня тревожит! Я не могу отделаться от мысли, что не мы управляем событиями, а просто оказались на поверхности потока. И нас понесло, а куда — неведомо…
— Неужели мысль о Шарле сделала тебя таким робким, Зенхан? Не забывай, она покинула Аргус еще ребенком. Ее не было здесь в течение семи лет!
Зенхан оттолкнулся от стены и заходил по комнате. Его босые ноги были смуглые, тонкие — они заметно выделялись на фоне белоснежного ковра, лежащего на полу.
— Нет, госпожа. Конечно, Шарла, как мне представляется, наиболее трудное препятствие на нашем пути. Если она осталась в живых и посмела явиться сюда, значит, она ничего не знает о смерти своего отца, после чего вы были провозглашены регентшей.
— Затем по степени опасности следует Пенда? Кстати, где он?
— Спит, госпожа. Он расстроился под вечер — долго плакал, так и уснул в слезах.
— Что здесь странного, Зенхан? Слезы естественны для ребенка.
— Конечно, — не скрывая насмешки, ответил управляющий королевским домом. — Однако позволю себе заметить, что даже девочке в таком возрасте плакать неприлично. Если мой сын, будучи тех же лет, что и принц Пенда — мне следует говорить король Пенда, — позволил бы себе такие капризы, я бы тут же выволок его из постели и хорошенько выпорол.
Андра поджала хорошенькие губки, потом неожиданно улыбнулась и швырнула заждавшейся обезьяне кость с остатками сырого мяса. Кинула чуть в сторону, так что обезьяна, метнувшись за добычей, до предела натянула цепь и едва-едва смогла достать кость. Тут же частый хруст и чавканье раздались в комнате.
