Генрих Альтов - Полигон «Звездная река»
— Ну? — спросил человек. Он не выносил, когда ему мешали думать.
— Простите, что я вас беспокою…
— Ну? — нетерпеливо повторил человек. Лишние слова всегда вызывали у него раздражение.
Инженер рывком снял очки, но сдержался и сказал почти спокойно:
— К вам приехал секретарь ученого совета академии.
— Ладно. Передайте… пожалуйста, передайте, что я на Южной аллее.
Человек спрятал радиофон, сел на край скамейки и устало потер глаза. Как только он переставал думать, сразу подступала усталость. Он посмотрел на Излучатель (отсюда был виден только конус) и беззвучно рассмеялся. В эту ночь он решил занимавшую его несколько месяцев проблему. Да, в системе магнитной защиты кое-что придется изменить. Но зато четыре года превратятся в двадцать месяцев.
Это совсем мало: в десять раз меньше того, что уже прошло.
— Двадцать месяцев, — сказал он, пытаясь разглядеть вершину конуса. — Но я придумаю еще что-нибудь. Да и энергии будут давать больше. Значит, не двадцать, а только девять… или семь…
И он вдруг почувствовал, как гулко бьется сердце. Он всегда волновался, думая о том моменте, когда все будет готово. Но сегодня сердце билось слишком громко.
Так громко, что он вздрогнул, явственно услышав его стук.
Это были шаги в глубине аллеи. Он обернулся, увидел женскую фигуру и встал.
Женщина была очень молода — намного моложе человека, ожидавшего у скамьи. Костюм ее походил на одежду лыжника. Снег падал на черные волосы, уложенные в высокую прическу. Лицо у женщины было мягкое, доброе, и потому резкие морщинки в уголках глаз казались чужими, случайными.
Они встретились на середине аллеи, под фонарем. Они стояли в трех шагах друг от друга, а по земле растерянно метались их тени.
Женщина тихо сказала:
— Здравствуй.
Он быстро отошел назад, в темноту. Потом спросил:
— Так это ты… секретарь совета?
— Третий месяц, — Ответила она. — Ты не знал?
Он промолчал.
— Мы давно не виделись, — нерешительно сказала она.
— Девятнадцать лет, — отозвался он. — Да, почти девятнадцать лет. Это было здесь. Ты… помнишь? Она кивнула головой:
— Помню. Тогда здесь был пустырь. Мы придумывали название… для полигона.
— Женщина улыбнулась, рассеянно дотронулась пальцем до подбородка, и человек вздрогнул, узнав эту улыбку и этот жест.
— Где-то здесь была река, — продолжала она. — Нет, не река — совсем маленькая речка. Но в ней отражались звезды. Очень много звезд.
— Да. Много звезд, — сказал он. — А потом никто не мог понять, откуда взялось это название… Речки уже нет. Давно нет.
Они сели на мокрую от растаявшего снега скамью и долго молчали. Она искоса посматривала на него, но он сидел на краю скамьи, в темноте, я лица его не было видно.
— Я по делу, — сказала она, не выдержав молчания.
— Да, — безразлично произнес он.
— Произошла катастрофа с подземоходом. Ты, конечно, знаешь?
— Нет.
— Ты… не знаешь?
Он досадливо пожал плечами:
— Нет.
— Хорошо, — сказала она после некоторого молчания. — Я объясню. Это экспериментальный подземоход. Совершенно новая конструкция. Раньше опускались на три, на четыре километра. Эта машина пробилась на глубину в тридцать шесть километров. Предполагали, что она дойдет до сорока. Но произошла авария. Там три человека… Ты слышишь?
Она всматривалась в темноту и никак не могла разглядеть его лицо.
— Да, — ответил он. — Слышу.
— У них мало кислорода, — продолжала она. — Часть баллонов уничтожена при аварии. Но какое-то время они продержатся. Связь плохая. Трудно сказать, сколько они могут продержаться. Дорог каждый час… На бурение нет времени. Если бурить — мы не успеем туда добраться. Опоздаем. Остается только один способ — электропробой.
— А, знаю. — Он оживился. — Знаю. Направленный разряд. Образуется скважина с оплавленными стенками. Сколько дней она держится, такая скважина?
— Это зависит от многих причин, — быстро ответила женщина. — Но нам достаточно нескольких часов. Он неожиданно рассмеялся:
— У вас ничего не выйдет! На это требуется огромное количество энергии. Пробить земную кору… Теперь я припоминаю. Опыты проводились на глубинах до двадцати километров. Да, да… Эти опыты поглощали уйму энергии. Я тогда протестовал — и опыты прекратили. Энергию отдали ему, — он махнул рукой в сторону Излучателя. —
Когда же это было?.. Восемь лет назад. Да, восемь лет назад.
— Энергия есть, — сказала женщина. — Энергия есть в батареях твоего полигона.
Разве ты…
Она умолкла, ей было трудно говорить. Он встал, шагнул от скамьи. Спросил не оборачиваясь:
— Так приказал ученый совет?
В голосе его было безразличие. Женщина ожидала всего — только не безразличия.
— Нет, — ответила она. — Это не приказ. Точнее — не совсем приказ. На заседании совета все высказались за использование энергии твоих батарей. Но единогласно принята оговорка: использовать, если согласишься ты.
— Следовательно, решение зависит от меня?
— Да.
— И никто не будет протестовать, если…
— Нет.
Он вернулся к скамье, сел.
— Передай, что я не согласен.
Она вздрогнула, посмотрела на него:
— Ты…
— Я же сказал — нет. Помолчи, пожалуйста. Я все объясню.
Женщина тщетно пыталась увидеть его лицо. Голос (так ей казалось) шел откуда-то издалека.
— Допустим, я отдам энергию, накопленную здесь за семнадцать лет. Ведь вам нужна вся эта энергия, не так ли?
— Да, вся, — подтвердила женщина. — В твоих батареях примерно девяносто процентов нужной нам энергии. Скважина должна иметь большой диаметр и…
— Хорошо, — перебил он. — Хорошо. Вы возьмете энергию, и три человека будут спасены. Итак, мы потеряем накопленную за семнадцать лет энергию, зато сохраним трех человек… Я просил не перебивать меня! Выслушай, пожалуйста, до конца. Ты знаешь: энергия, накапливаемая здесь, нужна для решающего эксперимента. Овладеть засветовыми скоростями — значит открыть путь человечеству к самым отдаленным галактикам. Но суть даже не в этом. Космические корабли нередко погибают из-за недостаточной мощности двигателей. Статистика тебе, надеюсь, известна.
Установить на кораблях новые двигатели — а в этом конечная цель моей работы — значит спасти жизнь многим астронавтам. Как видишь, здесь строгий расчет. Я не руководствуюсь личными соображениями. Я думаю о людях. В одном случае погибнут три человека, но наука рванется вперед, даст технике средства, которые предотвратят в будущем гибель сотен, может быть тысяч людей. В другом случае удастся спасти трех человек, но мы потеряем семнадцать лет, и это неизбежно — прямо или косвенно — приведет к человеческим жертвам. Ты… все поняла?
