Лариса Турлакова - Точка отчаяния
Неподалёку, на соседней улице, находился бар. Виктор изредка заглядывал туда пропустить кружечку пива. Но сейчас ему хотелось коньяку или, банально, водки. Нет, всё-таки коньяк. Пить горькую ему не хотелось. Хотелось впустить янтарное тепло, согреться изнутри, раз уж снаружи такая вот лажа с лужами.
…Когда они успели сменить вывеску? И повесить длинные, до пола, портьеры, которые почти не пропускают свет изнутри? Невозможно понять, открыт бар или закрыт. Впрочем, времени было где-то полседьмого. Виктор шагнул к двери и потянул за ручку. Бар был открыт.
Открыт, но празден. Лишь в дальнем углу светился огонёк сигареты, да с кожаного плаща и широкополой шляпы, висящих на вешалке у входа, падали капли.
Сев за пустующую стойку, Виктор осмотрелся. Интерьер изменился. Музыкальный автомат тихо ворковал, верхнего света не было — на столиках стояли лампы. Самым странным было то, что горел камин, и в отсветах огня виднелись гоблены на стенах. Гоблены? Камин? Виктор подумал, что это — имитация, но запах дровяного дымка невозможно было спутать. Странный дизайн. Особенно странным был зеркальный шар под потолком, который никак не вписывался в атмосферу. Казалось, собственник заведения пожелал включить в интерьер все свои любимые вещи. Виктор признал, что новая обстановка без холодного яркого света и шума из колонок ему больше по вкусу.
— Добрый вечер.
Бармен появился незаметно, профессионально улыбнулся и без нужды смахнул невидимую пыль со стойки.
— Добрый, — кивнул Виктор.
Бармен уловил сомнение в голосе посетителя и, коротко прикинув, безошибочно определил:
— Коньяк.
Не дожидаясь ответа он уже грел бокал, тонко нарезал апельсин и разворачивал шоколад. Виктору оставалось только наблюдать. Бармен был немногим старше его — наверное, около сорока. В неярком свете трудно было определить возраст точнее. И было в нём что-то от пирата. Смуглая кожа, подтянутость, хищные очертания носа и жгучий, отчаянный взгляд. Такому бы на абордаж, а он стойки протирает…
— У меня интересная работа, — возразил бармен и Виктор изумлённо на него воззрился: он что, разговаривал сам с собой, вслух?
Впрочем, вопрос вылетел из головы, потому что «пират» достал откуда-то из-под стойки запылённую банку. Трёхлитровую, с пластиковой крышкой. В детстве Виктора в таких носили пиво. Для полноты картины не хватало только плетёной авоськи. Крышка тихо чпокнула, в бокал полилась тёмная жидкость. Не успел Виктор возмутиться, как бармен вытащил, словно кролика из шляпы, второй бокал, налил себе из той же необычной тары и сделал глоток.
— За счёт заведения, — уголок губ приподнялся в полуехидной, в полуприглашающей ухмылке: слабо, дескать?
Времена, когда Виктора брали на слабо, давно прошли. Он помедлил, решая: уходить или оставаться. Но улица тонула в мокром тумане, а дом — в одиночестве. От коньяка, наоборот, пахло бархатной летней ночью и пением сверчков. Если бы напиток был налит из бутылки со звёздочками — он даже не усомнился бы. Так какая разница? К тому же, с барменом всё в порядке — лыбится, как ни в чём не бывало.
Виктор пригубил, замер и глотнул. Потом выдохнул через нос и отодвинул блюдце с шоколадом и дольками апельсина. Закусывать такой напиток было кощунством. Во взгляде бармена мелькнуло одобрение.
Сделав второй глоток, Виктор спросил:
— Почему угощаешь?
— Повод есть, — уклончиво ответил бармен. — А может, как у Довлатова — помнишь? Ты мне нравишься.
Виктор улыбнулся. Пожалуй, впервые за несколько дней.
— Спокойно, я без двусмысленностей, — выставил ладонь вперёд бармен. Словно фокусник, показывающий, что ничего не прячет. — Георгий.
— Виктор, — представился посетитель.
— Огоньку не найдётся? — прозвучал знакомый низкий голос.
Виктор снова не услышал, как она подошла. Волосы — длинные, тёмно-каштановые. Глаза — зелёные? Ну конечно, у неё должны быть глаза цвета аквамарина. А ещё таким просто полагается от природы иметь тонкий стан, носить высокий каблук и сводить взглядом с ума.
— Ада, когда ты купишь зажигалку? — бармен был прозаиком.
— Жорж, ты же знаешь. Мне так не интересно, — сказала женщина, не отводя взгляда от Виктора.
Проклятая зажигалка отсырела и чиркала как заведённая. Дама не выражала нетерпения. Наоборот — поощряюще улыбалась. Наконец она прикурила и спросила Георгия:
— Ну как? — словно продолжала давний разговор.
— Только что познакомились, — ответил бармен и Виктор понял, что разговор идёт о его персоне.
— Какие прогнозы?
— Понятия не имею. Но вкус у него есть.
— Определённо. Мне нравится, как он на меня смотрит.
Из словесного пинг-понга Виктор сделал вывод, что ему симпатизируют. И всё-таки он бы предпочёл, чтобы его так откровенно не обсуждали в его же присутствии. Замешательство было отмечено, Георгий улыбнулся:
— Ах да. Мои проклятые манеры. Ада — Виктор, Виктор — Ада. Мы с ней давние… коллеги.
— Вы тоже здесь работаете? — осведомился Виктор.
— Где я только не работаю, — белозубо заулыбалась Ада и бармен хмыкнул.
— Кстати, насчёт работы. Ты, я так понимаю, уволен со скандалом?
— С чего ты…
— Я давно работаю и, поверь, вижу людей, оказавшихся за бортом.
— Вот как, — хмыкнул Виктор и затянулся, провожая взглядом дым от сигареты Ады. Разговар по душам с барменом — как это оригинально. Удел одиноких и пьяных. Он пока не пьян. И почти не одинок — хотелось надеяться хотя бы на это. Впрочем, и первое и второе легко исправить.
— Не позволяй лезть к себе в душу, — посоветовала Ада. — Это Жорж от скуки.
Она соскользнула с высокого стула и направилась к музыкальному автомату. Через несколько секунд тот затосковал голосом Чета Бейкера. Ада обернулась, Виктор едва заметно покачал головой. Он никогда не любил танцевать.
Маленькая пантомима не осталась без внимания бармена, который щедро плеснул в рюмку.
— И правильно. Начинается всё с невинных объятий, а заканчивается трёпкой нервов и сборами чемоданов.
— Откуда ты?.. Ах, да, — напомнил себе Виктор. — Ты давно работаешь.
Георгий тихонько дзенькнул бокалом о бокал:
— Соображаешь.
— Да уж, — криво усмехнулся Виктор и немедленно выпил.
— Что собираешься делать? Искать новую работу или новую жену?
Виктор хотел было возмутиться — он терпеть не мог фамильярности. Но Георгий улыбался ему, словно закадычному приятелю, и Виктор вдруг ляпнул:
— Тебя, наверное, бабы любят.
— Виновен, — признал бармен. — Всякие любят. Особенно те, которые с виду тихони. Например, средневековым по статусу полагается быть прилежными жёнами и матерями. А у них внутри — огонь! Жаль только, с гигиеной у них… — Георгий сокрушённо цокнул.
