Геннадий Прашкевич - Снежное утро
Он перевел взгляд на бесформенные камни, пытаясь угадать спрятанные в них фигуры. Этот может стать волчьей мордой, надо только помочь ему открыть глаза. Если рядом зажечь костер, волк оживет и будет скалить зубы, отпугивая от пещеры Чужих и смеша охотников.
5СТАРИК вышел на берег. Проследив на песке след, он палкой вытащил ящерицу и бросил ее женщине, которая, подхватив ящерицу, пугливо убежала в пещеру. Старик опустился на песок, рядом с камнем, иссеченным желобами для заточки и шлифования ножей и топоров. Место было удобное — даже в самые сухие годы в углублениях под скалами сохранялась вода.
Прямо над берегом нависали обрывы, в которых старик иногда находил окаменевшие слепки морских ежей. Сняв кремневую корку, ими можно было пользоваться как отбойниками, чему способствовала округлая форма, позволяющая хорошо захватывать рукой. В песчаниках встречались отпечатки знакомых, но чаще чужих следов и длинных, как наконечники копий, листьев. Иногда из размытых обрывов выпадали овальные камни, годные для изготовления топоров. Старик умел проделывать в них дыры — камень осторожно нагревался, и на одно и то же место медленно капала холодная вода, откалывая мелкие чешуйки. Камни можно было сверлить и трубчатой костью, которая аккуратно высверливала цилиндрический стержень, пока он не выпадал по окончании работы.
Он сел у валуна, у основания которого лежали грубые зеленоватые куски нефрита. Плотный спутановолокнистый камень был удобен для обработки. Лучшие орудия получались из него и еще из роговой обманки, кремня и обсидиана. Мужчина должен иметь постоянное оружие. Голыш, попавший под руку для того, чтобы освежевать только что убитого теленка, может при случае быть опасным, но это временное оружие. Мужчине нужен нож, ретушированный с двух сторон, а женщине нужно скребло, ретушированное с выпуклого края. Ударяя по уплощенному концу нефритового стержня, старик отбивал узкие пластины — для ножей. Самые тонкие отщепы можно было превратить в иглы. Для топоров у старика были запасены рукояти, прямые или с крючком на конце. Старик редко употреблял звериные ребра. Грубозернистые, они не давали того совершенства и надежности, что присущи камню. Но для изображения зверей губчатое вещество кости подходило как нельзя лучше, давая на взгляд и на ощупь ощущение грубой шерсти. Если же надо было приготовить фигуру женщины, старик брал полированную кость, гладкую и теплую, как кожа. Он знал, как важно вырезать рот и глаза — изображения оживали. Их можно было расписать краской. Особенно четко на кость ложилась черная, которую он готовил из помета летучих мышей. Она была гуще и ярче жженой смолы.
Каменная пластина под руками старика принимала сердцевидную форму. Сидя кружком вокруг старика, охотники вскрикивали, удивляясь смелым сколам. Топоров и ножей требовалось много. Короткие, длинные, узкие, широкие, треугольные, прямые, для охоты и для разрезания прочных предметов, они ложились у ног старика...
6ВЕЧЕРОМ появились Чужие. Они не нашли основную тропу и тесной группой стояли на далекой скале, рассматривая берега реки и тонкие струйки дыма, выползающие из пещеры.
Охотники прятались от чужих взглядов и, раздраженно ворча, трогали руками топоры и копья. Река мерцала как серебристая спина растревоженной рыбы. Охотники шли в пещеру, отгребали в сторону от костра горячие угли и приседали над ними — грелись... В долине Чужие. Охотники знали силу Чужих. Одну из женщин охотники отняли у Чужих. Она умела лепить горшки, оставляя на них отпечатки пальцев, и говорила странные вещи. Нельзя брать чужую жену. Нельзя брать чужое оружие. Нельзя покидать свое племя. Нельзя есть ближних. Нельзя наносить раны соплеменникам. Нельзя лишать детей пищи. Нельзя любить перед охотой. Еще она говорила, что у Чужих пещеры сложены из ветвей и коры и их можно перемещать и ставить на любом месте. И что Чужие умеют метать дротики на очень большое расстояние, не прилагая к тому особых усилий...
Мес несколько раз выходил на берег. Его лицо свирепело, но он сдерживался, опускал глаза и возвращался в пещеру. Ему, как и многим, необходимо было время от времени смотреть на суетливые искры...
7МОРОЗ выдавил влагу из воздуха и мохнатым белым ковром осадил ее на деревья и камни. Силуэты летучих мышей черными молниями пересекали звездное небо. В кустах всю ночь копался и фыркал карликовый медведь...
8МЕС перешел реку вброд. Холодный иней не осыпался с ветки, под которую он скользнул, но трава под ногами потемнела. Ночь, полная отдаленных звуков, не пугала охотника. Он уверенно перебегал от ствола к стволу, спугивая взлаивающих болотных шпицев. Наконец, он добрался до поляны, в центре которой росла гигантская лиственница. Подпрыгнув, Мес уцепился за ветку и с обезьяньей легкостью вскарабкался почти на вершину, раздвигая мелкие веточки, стряхивая сухую хвою. На него дохнуло прохладой. Он увидел звездное небо, а ниже, за смутными ночными горами деревьев, мигающие огни. Определив направление, Мес спустился и подобрал свой топор. Теперь он шел без троп, но это не сбивало его — он слышал легчайший, растворенный в воздухе, запах дыма. Неразличимо, бесшумно Мес раздвинул ветки и увидел костры, у которых, закутавшись в меховые накидки, сидели Чужие. Их было немного, но из смутно различимых за пляшущими кострами деревянных сооружений доносились невнятные голоса. Двое Чужих стояли, опираясь на толстые дубины, и на одном из них Мес рассмотрел головной убор, украшенный ушами рыси. Мес презрительно усмехнулся, но он не испытывал ненависти к Чужим. Он знал, что их присутствие опасно, но и это не раздражало его. Напротив, он испытал чувство, схожее с тем, что появляется у охотников в те дни, когда пещеру заносит снегом и трудно, а то и невозможно, выбраться за берега метельной реки.
Он прокрался на другую сторону поляны, еще не зная — зачем. Он чувствовал желание выйти в свет костров и остановиться, чтобы Чужие увидели его. Одного они бы не испугались. Но что могло быть потом, Мес не знал. Незнакомая речь привлекала его, он следил за лицами говорящих, сравнивая морщины, шрамы, бороды, даже жесты... Мес опять захотел подойти к ним, тронуть за плечо, но вместо этого он пошарил в траве и поднял тяжелый сырой обломок корня. Помедлив, он торжествующе закричал и метнул корень в ближайший костер. Стоящие у костра отшатнулись, ослепленные роем взметнувшихся в небо искр и углей, и, нырнув в заросли, Мес бесшумно понесся к знакомой поляне. Крики и вой Чужих доносились все глуше, терялись, и скоро ночь опять была наполнена только собой. Чип! — одобрительно пискнула летучая мышь, когда Мес остановился под деревом, в ветвях которого испуганно погасли зеленые глаза рыси.
