Александр Александр Житинский - Брат мой ьуньший
А третья вообще пугала межпланетной войной и писала…
Снова зазвонил телефон. Опять, что ли? Ильцев решительно снял трубку, готовый вновь сыграть вахтера в психбольнице.
— Аркадий, привет! — не дожидаясь тривиального «алло», весело кричал в трубку Герка Туманов, биолог и единственный друг Ильцева. — Слышишь, тебе собака не нужна? Дог! Приятель один раздает. Даром.
— А сам почему не берешь? Привет, — без энтузиазма отозвался Ильцев. Герка — это, конечно, совсем другое дело, но тоже некстати.
— Я беру! Уже взял. А у него еще есть, — не унимался Герка.
— Не до собаки мне, — проворчал Ильцев.
— А-а… Понятно… — протянул Герка. — А может, знакомым каким-нибудь нужна? Спроси.
— Ладно, спрошу. Пока.
— Пока.
Ильцев медленно повесил трубку.
«Молодец все-таки Герка, настоящий друг. А ведь небось уже успел прочитать. Другой бы на его месте бросился поздравлять, кричать: „Ну, ты теперь у нас гений!“, наговорил бы кучу глупостей, от которых потом на душе неприятный осадок. Только настроение испортил бы, потому что видно — не от чистого сердца, неправда… Это от желания продемонстрировать свою близость к знаменитому человеку, совсем не из любви к нему, а от любви к себе, от эгоизма. И хорошо еще, когда это видно. А если — нет? Такие ведь тоже будут обязательно. Сейчас развелось много трущихся вокруг дела людей. Что им нужно? Неясно… Герка — совсем другое, Герка — друг. Он ведь даже не спросил ни о чем. Словом не обмолвился. Молодец, понимает».
Ильцев вернулся к чтению.
Десятка два газет с броскими заголовками на всех языках сообщали потрясшую мир новость: «12 сентября неподалеку от города Мунайлы Казахской ССР при попытке приземлиться потерпел аварию инопланетный космический корабль. В момент падения на борту корабля находились два пилота, внешне не отличимые от земных людей. В результате произошедшего взрыва один из них погиб, второй находится в крайне тяжелом состоянии. Все силы лучших медиков Земли направлены на спасение единственного представителя внеземной цивилизации. На внеочередном заседании ООН была сформирована Комиссия по контакту, в которую вошли…»
Ильцев отложил газету: кто вошел в Комиссию, он знал и так.
В течение двух месяцев газеты публиковали сводки о состоянии здоровья инопланетянина. Оно постепенно улучшалось, но это радовало только неискушенных, члены Комиссии понимали, что нормального, полноценного контакта уже не получится. Требовались обходные пути, один из которых предложил ученый совет института прикладной лингвистики. В этом институте проходил практику студент Аркадий Ильцев.
Предложение ВНИИПЛа также попало на страницы прессы:
«…В обломках корабля экспертная комиссия нашла несколько инопланетных книг и звукозаписывающий прибор с фонограммой разговоров членов экипажа во время полета…
Всесоюзный научно-исследовательский институт прикладной лингвистики (ВНИИПЛ) выступил с предложением попытаться расшифровать язык инопланетян и в случае удачи вести диалог на родном гостю языке, это намного облегчило бы контакт.
Предложение было обсуждено Комиссией по контакту и одобрено всеми ее членами. Копии книг и кассеты с записью разговоров переданы в распоряжение ВНИИПЛа.
Согласно решению Комиссии по контакту и коллегии врачей гостю ежедневно показывают видеофильмы, повествующие об истории Земли, ее флоре и фауне.
Коллегия врачей, наблюдающая за здоровьем инопланетянина, утверждает, что он пока еще не готов к контакту…»
Потом было еще несколько заметок: как же без них — люди ждали сенсации, а ее не было, прилетели братья по разуму, а ничего не произошло… Ильцев не стал читать эти статьи — вода.
Перед тем как открыть последнюю, вчерашнюю газету, Ильцев долго смотрел в потолок отрешенным взглядом. Это была статья о нем.
«Сотрудник НИИ прикладной лингвистики Аркадий Александрович Ильцев, применив оригинальный метод, создал программу, позволяющую с помощью компьютера расшифровывать язык инопланетян. Значение этого открытия трудно переоценить…
Узнав о том, что землянам известен его язык, наш инопланетный друг настоял на немедленном контакте.
Несмотря на то что состояние здоровья гостя до сих пор не пришло в норму, контакт назначен на 27 декабря. Диалог будет осуществляться с помощью компьютера-переводчика системы Шпагина-Браве.
В контакте будут участвовать…»
Далее следовал перечень глав государств, ведущих ученых и врачей. Последним в списке значился «А.А.Ильцев, лингвист».
«Чепуха! Чушь… Почему вдруг „сотрудник НИИ“, неудобно даже… Не было никакого „оригинального метода“, все было не так. Вначале было любопытство, простое ребяческое желание попробовать свои силы в большом сложном деле. Не для того, чтобы сделать открытие, и даже не для того, чтобы помочь людям, как обычно говорят в таких случаях, а просто ради интереса. Это была игра… И вдруг появился алгоритм! Он сам собой всплыл у меня в мозгу, казалось, я не имею к этому никакого отношения! Я удивился: из ничего вышло что-то. И не просто что-то, а то, что не вышло у тех, кто специально добивался этого, у десятков маститых лингвистов и целых коллективов. На смену удивлению пришло беспокойство и сомнение. Смогу ли я написать эту программу? Возможно ли вообще написать такую программу? Я начал относиться к своей затее всерьез. Вот тогда только началась настоящая работа, в ход пошли все знания, которые я имел. И вот хрупкая нить стала медленно сворачиваться в круглый, аккуратный клубок. Весь день я добросовестно исполнял свои обязанности, благо они нетяжелы, а в голове постоянно вертелся этот клубок, на который один за одним ложились правильные витки. Все это время я не думал о том, что буду делать после, я просто работал… Был какой-то азарт. Когда же все стало на свои места, я ужаснулся: это открытие! И сделал его я! А что дальше? Ученый несет ответственность за свое открытие… А я? Я же не собирался… Я просто… Я не хотел делать открытия».
Все смешалось в голове Аркадия Ильцева, вопросы, не успевая найти ответ, давили друг друга. Он не заметил, как погасил свет и заснул. Ему приснилось, как огромный человек в длинной голубоватой одежде вручает ему красивый, сверкающий меч. Он рад такой чести, ему доставляет удовольствие смотреть, как блестит и переливается лезвие меча в лучах восходящего солнца, но человек показывает куда-то в сторону и легонько подталкивает его. Он оборачивается и видит серо-фиолетового стоглавого дракона, извивающегося на зеленой траве и тяжело дышащего пламенем, — так вот для чего ему дали меч. Но он совсем не хочет, да и не умеет драться…
