Пирс Энтони - Не кто иной, как я...
— Итак, что вас беспокоит? — небрежно спросил Уустриц.
Диллингэм немедленно вспомнил Заповеди Администратора, столь недавно им усвоенные. Одна из них гласит: «Никогда не задавай клиенту вопроса, если не знаешь на него ответа».
Маленький робот принялся велеречиво объяснять суть дела. Диллингэм отвлёкся. Он все уже слышал от мисс Тарантулы, причём её рассказ был короче и толковее. Интересно, думал Диллингэм, как роботы производят на свет себе подобных? Существуют ли на свете особи женского и мужского рода? Женятся ли они? Есть ли у них понятие стыда, бывает ли металлическая порнография и разбитые железные сердца?
— Директор, — тихо сказала Тарантула по приватной сети.
Уустриц направил на неё приёмную антеннку, спрятанную в огромной раковине, не прерывая при этом речи зеленого робота. Диллингэм последовал его примеру.
— Срочный вызов из Университета. — Галактический приёмник был укрыт где-то в её мохнатом теле. — Неорганизованная студенческая демонстрация проникла в наше крыло Университета. Они роются в папках…
Глаза Уустрица, качавшиеся на тонких ножках, загорелись зелёным огнём.
— Клянусь кипятком! — вскричал он.
Робот прервал свой доклад.
— Простите, директор. Вы сказали «перегретое машинное масло»?
Его антенна задрожала, свидетельствуя о том, как он расстроен.
— Продолжайте, директор! — рявкнул Уустриц. — Я вызываю срочный корабль домой. Мои папки!
И он умчался по посадочному полю к диспетчерской с такой скоростью, на какую только были способны его мягкие ножки. Мисс Тарантула поспешила за ним.
— Неужели он сказал «перегретое машинное масло»? — волновался зелёный робот. От него попахивало горелой изоляцией. — Быть может, он и очень Важный Учёный, но употреблять такие слова…
— Нет, конечно, нет, — заверил его Диллингэм. — Он никогда не позволил бы себе столь грубого выражения. Я думаю, виновата царапина на ленте «лингвиста».
Диллингэм подозревал, что «лингвист» тут ни при чем — он правильно передал смысл выражения. Его собственный прибор не был приспособлен для перевода неприличных слов. Иначе он сам бы сгорел со стыда. Уустриц и впрямь был сильно взволнован.
— Ага, — успокоился робот. — Итак, вы все-таки берётесь за работу, хотя он смылся?
— Разумеется, — Диллингэм от души надеялся, что «лингвист» не уловит дрожи в его голосе. — Директор вовсе не смылся. Он поручил это дело мне. Наш Университет неукоснительно выполняет свои обязательства.
По правде говоря, Диллингэм предпочёл бы согласиться со словами робота. Ему следовало с самого начала догадаться, что этим все кончится.
— Я полагаю, пора отправиться к пациенту.
Роботам свойственны эмоции. Зелёный робот с неподдельной радостью отвёз Диллингэма к раскопкам. Они летели в старинном автолете над острыми вершинами скал. В этом мире были растения, но и они казались металлическими. Вряд ли человек согласился бы здесь поселиться, хотя дышать было нетрудно да и температура и сила тяжести были вполне подходящие.
С тяжёлым вздохом автолет опустился на землю.
— Я не осмеливаюсь идти дальше, — сказал зелёный робот, в ужасе тряся головой. — Джанн лежит там, в яме. Когда кончите работу, дайте мне знать и я вас подберу.
Едва Диллингэм сошёл вниз по трапу, неся чемоданчик с инструментами, как робот развернул машину, запустил мотор и улетел.
Диллингэм остался один.
Каким же должен быть робот, которого боятся даже его собратья? Если он так опасен, не пытались ли они уничтожить его, но не смогли? Правда ли, что джанны неуязвимы?
Он подошёл к яме и заглянул в нёс.
На дне ямы, полузаваленный обломками породы, лежал гигантский робот. Судя по видимой его части, он был никак не меньше двенадцати футов в длину. Броня его блестела как зеркало, несмотря на века, проведённые под землёй. В могучем торсе, казалось, пульсировала скрытая энергия.
До ушей Диллингэма донеслось тонкое отчаянное жужжание. Он сразу уловил в нем нотки боли. И хотя Диллингэму мало приходилось общаться с роботами, он чутко реагировал на чужое несчастье с любым живым существом, будь оно создано из плоти или металла. Да, это существо было живым — настолько живым, насколько это возможно для робота. И оно страдало. Большего Диллингэму не требовалось.
Голова робота представляла собой куб стороной в два фута. Лицевую её часть перерезало углубление, напоминающее ящик. Ящик был наполовину засыпан песком, и сквозь слой песка что-то светилось.
Обычно у роботов рта нет, но в отдельных моделях предусмотрены отверстия — туда поступают и затем перерабатываются особые вещества. Передаточные механизмы в этом отверстии, при некотором воображении, можно считать зубами. Теперь, когда Диллингэм оказался лицом к лицу с пациентом, в его уме всплыла информация, полученная некогда в Университете. (За время учёбы приходилось впитывать уйму информации.) Он понял, что знает, как вести себя дальше. От серьёзного ремонта он отказался сразу — можно было совершить непоправимую ошибку. Робот был сложной машиной, а кроме того, считался несуществующим.
Если его внутренние составные части были построены по тому же принципу, что и у современных роботов, псевдозубы призваны выполнять двойную задачу: поэтому у них невероятно твёрдая поверхность для дробления породы и тончайшее внутреннее строение для обработки информации.
Когда-то, ещё до Университета, Диллингэму пришлось столкнуться со сходной ситуацией на планете Электролюс. Вышедший из строя зуб вызывал не только порчу рта. Короткое замыкание в зубе нарушало нормальное функционирование мозга и выводило из строя весь организм.
Диллингэм очистил пылесосом рот от песка и заглянул внутрь. Один из зубов светился и был горячим на ощупь. Болезненное жужжание вызывалось высокой температурой. Исследование с помощью тончайших инструментов подтвердило первоначальный диагноз: короткое замыкание.
— Ну что ж, джанн, — сказал доктор, не ожидая услышать ответа, — пожалуй, диагноз мы установили.
Диллингэм готовил инструменты, полагая, что в нынешнем состоянии робот вряд ли услышит или поймёт его слова.
— К сожалению, у меня нет инструментов, чтобы вылечить зуб. Нет у меня и запасного зуба. Но я смогу облегчить положение, создав блокаду. Иными словами, отключив зуб от сети. Эта операция даст возможность функционировать остальным системам. А уж в настоящей клинике вам заменят больной зуб на здоровый. Кстати, на вашем месте я бы не затягивал с этим. Моя блокада не долговечна, и в ваших же интересах не допустить рецидива.
Любой местный дантист мог бы провести эту операцию. Почему же этого не было сделано? Чего они испугались? Почему допустили, чтобы их престарелый родственник так страдал? Вряд ли единственный уцелевший джанн может представлять опасность для целой планеты.
