Филип Дик - Убик
— Мой отец кажется мне совсем слабым, — сообщил молодой человек, завладев вниманием Герберте. — Премного буду благодарен, если вы уделите минуту для его обследования.
— Конечно, — ответил Герберт.
Они пересекли зал, направляясь в сторону хранилища памяти. Низкая активность мозга отца этого человека, как следовало из контрольной карты, объяснялась просто — лишь несколько дней отделяло его от окончательной смерти. Но, невзирая на это… он подрегулировал поток протофазонов, и голос полуживого в трубке зазвучал более четко. «Этот человек уже на пределе возможностей», — подумал Герберт. Ему стало ясно, почему сын не захотел знакомиться с контрольной картой: он не мог смириться с неизбежно скорым концом общения с отцом. Герберт ничего не сказал, он просто отошел, оставив сына в духовном контакте с отцом. Зачем говорить, что это его последний визит? Он и так об этом узнает.
Возле шлагбаума, расположенного за зданием моратория, появился грузовой автомобиль. Из него выскочили двое мужчин, одетых в знакомую бледно-голубую униформу.
«Это из фирмы «Атлас Интерплан Ван энд Отодж», — подумал Герберт. — Привезли еще одного полуживого, который отправился на тот свет, или должны забрать кого-то, чей срок уже истек». Он уже направлялся к ним выяснить, в чем дело, когда его остановил голос секретарши:
— Извините, герр Шонхайт фон Фогельзанг, но один из клиентов просит вас помочь разбудить его родственника. — Ее голос изменился, когда она добавила: — Этот клиент — господин Глен Рансайтер, который прибыл сюда из Североамериканской Федерации.
Высокий пожилой мужчина, с большими ладонями, одетый в пестрый из немнущейся ткани костюм, трикотажную жилетку и цветастый вязаный галстук, шел к нему быстрым упругим шагом. Его круглые, слегка выпуклые глаза живо и необычайно заинтересованно изучали обстановку вокруг себя. На лице Рансайтера царило выражение профессиональной любезности и внимания, которым минуту назад одаривал посетителей Герберт, и тут же оно исчезло, словно Рансайтер уже погрузился в другие заботы.
— Как чувствует себя Элла? — загремел Рансайтер. Казалось, его голос был усилен при помощи электроники. — Можно ли ее расшевелить? Мне надо с ней кое о чем поговорить. Ведь ей только двадцать лет, и она должна быть в лучшей форме, чем вы или я.
Он захохотал, однако его смех носил абстрактный характер: он всегда смеялся, всегда улыбался, всегда имел громовой голос, но, в действительности, никого не замечал и никем не интересовался, это только его тело улыбалось, кланялось или подавало руку. Ничто не касалось его мыслей, которые витали где-то далеко-далеко. Всегда вежлив и сдержан. Он потянул за собой Герберта к холодильным камерам. Там, среди полуживых, находилась и его жена.
— Давно вы нас не посещали, господин Рансайтер, — сказал Герберт, пытаясь вспомнить данные контрольной карты госпожи Рансайтер, в которой регистрировалось, сколько времени осталось ей провести в состоянии полужизни.
Рансайтер положил на плечо Герберта широкую плоскую ладонь, тем самым принуждая его к более быстрой ходьбе, и сказал:
— Сейчас очень важный момент, господин Фогельзанг. Мы, то есть я и мои коллеги, вторглись в область, выходящую за границы рационального мышления. В данный момент я не могу сообщить вам факты, но, мы считаем, положение достаточно серьезное, хотя и не безнадежное. Во всяком случае, не надо отчаиваться. Где Элла?
— Я направлю ее к вам в переговорную кабину, — ответил Герберт. Клиентам не разрешалось входить в холодильные камеры. — Есть ли у вас корешок билета с номером?
— Нет, я его давно потерял, — ответил Рансайтер. — Вы ведь знаете мою жену и можете ее найти. Элла Рансайтер, около двадцати лет, бронзовые волосы и прекрасные глаза. — Он нетерпеливо огляделся. — Где там ваши переговорные кабины? Раньше их хоть как-то мог найти.
— Проведите господина Рансайтера к переговорной кабине, — приказал Герберт одному из работников, который, осторожно приблизившись, таращился на знаменитого на весь свет владельца фирмы анти-пси.
— Там полно людей, я не могу разговаривать с Эллой в такой обстановке, — возмутился Рансайтер, заглянув в зал.
Он поспешил за Гербертом, который направился в сторону архива фирмы.
— Господин Фогельзанг, — обратился он к нему, снова положив на плечо свою большую руку. Герберт почувствовал тяжесть этой ладони и заключенную в ней силу переубеждения. — Разве у вас нет более спокойного места для конфиденциальных разговоров? Я хочу поговорить с женой о делах «Корпорации Рансайтера» и не хочу выносить это на публику.
— Я могу доставить вашу жену в одно из наших служебных помещений, сэр, — пробормотал Герберт под влиянием убедительного тона Рансайтера.
Он задумался над тем, какие причины заставили Рансайтера покинуть дом и пуститься в путешествие к Мораторию Любимых Собратьев, чтобы «расшевелить» — как он сам вульгарно выразился — полуживую жену. Наверное, какой-то кризис в делах. В последнее время крикливый тон реклам всевозможных профилактических учреждений анти-пси стал как никогда навязчивым. «Береги свою частную жизнь!» — призывали в любое время дня и ночи объявления, тиражируемые всеми издательствами. «Не подключается ли кто-то чужой к твоим мыслям? Действительно ли ты являешься самим собой?» — такие и им подобные предостережения вызывали панический страх перед телепатами и ясновидцами. «Может быть, твои поступки предначертаны тебе кем-то, кого ты не знаешь вообще? Может быть, кто-то, кого ты не хотел бы знать, а тем более — видеть в своем доме, уже там? Избавься от неуверенности: обратись в ближайшее профилактическое учреждение, и там прежде всего сообщат, действительно ли ты являешься жертвой нежелательного вмешательства извне, и если да, то за умеренную плату нейтрализуют последствия этого».
«Профилактические учреждения». Герберту нравилось такое название. Он находил его кратким, но достойным. Он знал о подобной опасности по своему опыту, года два назад, по неизвестной причине, какой-то телепат произвел инфильтрацию в персонал его моратория. Вероятно, речь шла о перехвате не подлежащей огласке информации, которой обменивались посетители с полуживыми лицами, или, может быть, она касалась одного конкретного лица, пребывающего в моратории. Так или иначе разведчик одной из фирм анти-пси констатировал факт наличия телепатического поля и сообщил об этом Герберту. Последний подписал соответствующее распоряжение, и специально прикомандированного антителепата разместили на территории моратория. Телепата не обнаружили, но влияние его удалось нейтрализовать, о чем впоследствии сообщали в теленовостях. В конце концов побежденный телепат убрался, а мораторий освободился от влияния пси. Для полной уверенности профилактическое учреждение ежемесячно проводило инспекцию помещения фирмы.
