Джон Пристли - Время и семья Конвей
Алан. Да.
Хейзел. Без них куда веселее. Да и мама не будет так скованна, как при них. Позови сюда Кей и Мэдж, Алан!
Алан. Ладно. (Уходит.)
Обе девушки принимаются рассматривать платья.
Хейзел (вытаскивает старомодные предметы женского туалета и примеряет их на себя). Погляди-ка! Ну можно ли поверить, что люди носили такие смешные вещи?
Кэрол. Я еще помню, как мама их носила. А ты помнишь?
Хейзел. Ну, разумеется, помню, малышка!
Кэрол (более серьезным тоном, глядя на старомодную охотничью куртку). Это ведь папина куртка, правда?
Хейзел. Да. По-моему, он надевал ее во время тех самых праздников.
Кэрол. Пожалуй, ее следовало бы отложить в сторону.
Хейзел. Я думаю, маме все равно теперь.
Кэрол. Нет, ей не все равно, да и мне тоже. Я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь наряжался и представлял разные глупости в куртке, которую папа носил как раз перед тем, как утонул. (Складывает куртку и кладет ее на подоконник, затем возвращается.) Я все думаю… так ли это ужасно… утонуть!
Хейзел. Ах, да не начинай ты все это снова, Кэрол! Ты что, забыла, как приставала ко всем с этим вопросом… пока мама не разозлилась?
Кэрол. Да… но ведь тогда я была маленькая.
Хейзел. Ну, так вот, теперь, когда полагаешь, что ты большая, возьми и перестань!
Кэрол. Это куртка мне напомнила… Знаешь, Хейзел, вот так разговаривать, смеяться и быть веселым, совсем как всегда… и потом, через какие-нибудь полчаса… утонуть… Это так ужасно! Нам показалось, что все произошло за какой-то миг… а ему там, в воде, может, показалось, что прошли целые века…
Хейзел. Ах, да перестань же, Кэрол! Как раз когда мы захотели немножко повеселиться! Зачем ты это?
Кэрол. Не знаю, право. Но разве у тебя не бывает часто такого же чувства? Как раз когда все кругом весело и оживленно, я вдруг начинаю думать о чем-нибудь страшно серьезном, иногда ужасном: вот как папа утонул… или о том сумасшедшем мальчике с огромной головой, которого я раз видела… или об этом старике, который гуляет в парке, с огромным наростом на лице…
Хейзел (закрывая уши). Нет, я не слушаю, не слушаю!
Кэрол. Знаешь, Хейзел, эти мысли выскакивают прямо посреди самого веселья. И с Кей такое бывает. Должно быть, это у нас семейное…
Входит Мэдж. Она на год или на два старше Хейзел, не такая хорошенькая и вообще гораздо более серьезная и солидная особа. Она окончила Гертон и уже побыла немного учительницей — отсюда ее категоричность, решительность и самоуверенность.
Мэдж. Вы их нашли? Отлично. (Рассматривает вещи). Не думала, что у нас осталось столько разного старья. Мама должна была бы отдать эти вещи.
Кэрол. Я очень рада, что она не отдала. Да и кому они могли бы пригодиться?
Мэдж. Многие были бы рады их получить. Ты не можешь себе представить, Хейзел, в какой бедности живет большинство людей! Тебе это просто не приходит в голову. Верно ведь?
Хейзел (добродушно). Не разыгрывай учительницу, Мэдж!
Кэрол (примеряя вещи, оборачивается к Мэдж; многозначительно). Что, Джеральд Торнтон пришел?
Мэдж. Он действительно пришел… несколько минут тому назад.
Кэрол (торжествующе). Я так и поняла. Я увидела это по твоим глазам, Мэдж.
Мэдж. Не говори глупостей! Он привел с собой одного человека, своего клиента, который сгорает желанием познакомиться со всем семейством.
Хейзел. Так ему и надо, пускай сгорает! Симпатичный?
Мэдж. О, забавный коротышка.
Кэрол (прыгая по комнате). Это нам как раз и нужно — забавный коротышка. Чудесно для шарад.
Мэдж. Нет, он вряд ли подойдет. Похоже, у него нет никакого чувства юмора. Пока он очень робок и боится мамы. Этакий маленький деловой человек.
Кэрол. Не спекулянт, как их рисуют в «Панче»?
Мэдж. Похоже, что он может им стать со временем. Зовут его Эрнест Биверс.[1]
Хейзел (фыркая). Глупее не придумаешь! Если у него есть жена, мне ее жалко.
Мэдж. По-моему, у него ее нет. Слушайте, девочки, нам пора начинать!
Входит Кей, которой сегодня исполнился двадцать один год. Это умная, развитая девушка, по миловидности несколько уступающая Хейзел. В руках у нее лист бумаги.
Мэдж. Кей, нам пора начинать!
Кей. Знаю. Остальные сейчас придут. (Начинает рыться в вещах.) А здесь недурные костюмы. О-о, поглядите-ка! (Вытаскивает какую-то нелепую, старомодную женскую накидку, пальто или плащ и шляпу, нелепо напяливает их на себя, выходит на середину комнаты, становится в утрированно мелодраматическую позу; ходульным, напыщенным тоном.) «Минуточку, лорд Как-вас-там-зовут! Если меня застанут здесь в столь поздний час, кто поверит, что целью моего посещения… вашей комнаты… без провожатых… было исключительно желание… э-э… получить документы… которые дадут мне возможность… обелить имя моего супруга, имя человека, который… э-э… никогда не добивался ничего другого, как только… э-э… чести послужить своей родине… и нашей также, лорд Трам-ти-та-там… человека… который… которому…» (Обыкновенным голосом.) Ничего не выходит, я совсем запуталась. Знаете что? Нам надо бы устроить подобную сцену — пышную, драматическую и полную всяких документов.
Мэдж. Ну хорошо, так что же мы будем играть?
Хейзел (холодно). Я забыла шараду.
Кэрол (с негодованием). Хейзел, это неслыханно! А мы-то целыми часами бились над ней!
Хейзел. Я не билась. Только ты и Кей, потому что вы воображаете себя будущими писательницами и актрисами.
Кэрол (строгим тоном). Это шарада, идиотка, — «Кот-в-сапогах». Три слова: кот-в-сапогах. Получается шарада.
Мэдж. Я думаю, четырех сцен слишком много. И потом, они легко угадают.
Кей. Это ничего не значит. Если они угадают, это доставит им удовольствие.
Кэрол (с оттенком торжественности). Самое главное — в переодевании.
Входит миссис Конвей, очаровательная женщина лет сорока пяти, очень изящно одетая, с живыми, непринужденными манерами.
Миссис Конвей. Ну, я готова — если вы готовы. Какой беспорядок вы тут наделали! Так я и знала. Дайте-ка мне посмотреть! (Принимается рассматривать вещи и разбрасывает их куда более хаотично, чем это делали остальные. В конце концов извлекает испанскую шаль и мантилью.) Ага, вот где они! Я буду красавицей испанкой. У меня есть и песенка для этого. (Начинает надевать испанский наряд.)
Хейзел (Кей). Ну, что я тебе говорила?
Миссис Конвей (которая питает особенную нежность к Хейзел). Что ты ей говорила, моя дорогая?
Хейзел. Я сказала Кей — все равно, что бы она ни устроила, ты захочешь выступить в роли испанки.
Миссис Конвей. Ну и что, а почему бы и нет?
Кей. Это не подходит к сценам, которые я придумала, — только и всего.
