Кир Булычев - Прошедшее время
Денег она с собой не принесла, потому что забрела в коммерческий магазин, о котором смутно помнила как о райском месте. Раньше ей там не приходилось бывать, потому что ее семья, как и большинство семей в городе, жила на карточки и бедствовала. А к коммерческому магазину она с подружками бегала поглядеть на изобилие на витрине. Так что было бы слишком жестоко корить Ксению за то, что она навела историческую справедливость, купив в коммерческом магазине банку красной икры, три банки крабов и шмат осетрины.
Когда Ксения признавалась в этом экспериментаторам, ее глаза тихо светились удовлетворенным сиянием, будто у львицы, скушавшей толстую зебру.
Объяснять, как случилось, что на следующее утро о покупках Ксении узнала жена Ложкина, нет нужды. И так все ясно. Но вот почему Ксения поведала об икре своей родственнице Антонине, которую не выносила, загадка. А как узнали о продуктах двоюродные сестры Грубина – Шура и Оля, – догадаться можно.
С утра следующего дня профессор Минц попал в осаду. Друзья его покинули. Они уже проиграли свои битвы. Несколько женщин разного возраста сидели в его тесно заставленном книгами и приборами кабинете и осыпали профессора несправедливыми упреками. Минц понимал, что работы придется прекратить и, еще тщательнее засекретив, перенести за город. Но с женщинами надо было что-то делать. А так как Минц был добрым человеком, то придумал он следующее.
Коммерческий магазин образца 1948 года располагался на Пушкинской в старом особняке сосланного в Гусляр польского конфедерата пана Игнация Зомбковского. Теперь в помещении магазина устроили станцию юных авиамоделистов.
Во второй половине дня, когда авиамоделисты разошлись по домам, к дверям особняка подошли экспериментаторы. Они споро прикрепили ко входу металлическую ленту машины времени. Так что теперь прошедший сквозь дверь немедленно оказывался в коммерческом магазине № 1 города Великий Гусляр в июле 1948 года.
Сделано так было потому, что Минц не мог допустить, дабы целый отряд наших современниц носился в поисках дефицита по улицам прошлого. Это неизбежно вызвало бы подозрения и скандал. Теперь же Минц запускал дам в магазин, минуя улицу. И можно было надеяться, что такой рейд не успеет привести к скандалу.
Все было готово. Женщины, числом восемь человек, с сумками в руках, перешептывались, волновались. Минц раздал им по сто рублей и сказал:
– Вести себя прилично, не ронять достоинства советского человека. Взяла, выходи, уступай очередь следующей.
По знаку Минца первой вошла в магазин Антонина. На улице было тихо. Из соседнего дома вышла любопытствующая старушка. Ложкина отрядили отвлечь ее и увести из зоны.
Время шло. По расчетам Минца, покупки должны были занять пять минут. Но и через десять Антонина не появилась. Минц и Грубин не беспокоились, они понимали, что Антонина так просто из магазина не уйдет. Но женщины с каждой минутой переживали все более, опасаясь, что Антонина купит слишком много и остальным не хватит.
И когда прошло пятнадцать минут, произошел неожиданный бунт.
С криком: «Мы не можем больше ждать!» – жены, сестры и матери смели Минца, сторожившего вход, и, сшибая друг дружку, пробились в дверь. Оказавшись в проеме, они исчезали. И когда исчезла последняя, старуха Ложкина, наступила трагическая тишина.
– Что делать? – спросил Удалов.
– А ничего, – ответил легкомысленный Грубин. – Купят, вернутся. Много денег вы им дали, Лев Христофорович. Раньше чем через полчаса ждать их не следует.
Грубин оказался прав. Наступила долгая пауза. И тянулась она более двадцати минут.
По истечении этого времени в проеме двери возник плотный молодой человек в военной форме с лейтенантскими погонами и в фуражке с бирюзовым околышем.
Он окинул наших современников грозным взглядом и спросил:
– Минц Лев Христофорович присутствует?
– Это я, – признался профессор.
– Оставаться на месте, – приказал лейтенант и тут же исчез снова.
Через минуту в проеме двери появился письменный стол. На нем стоял стул. Лейтенант двигался сзади стола, подталкивая его.
Затем лейтенант установил стул возле двери, уселся на него и сказал:
– Плохо ваше дело, гражданин Минц.
– Объясните! – воскликнул Минц. – Я ничего не понимаю.
– Вы признаетесь в организации антисоветского заговора? – спросил лейтенант. – Все ваши сообщницы уже признались.
Удалов ахнул. Он догадался, что Ксения попала в беду.
– В чем вы меня обвиняете? – произнес Минц дрогнувшим голосом.
Откуда-то лейтенант извлек папку с надписью «Дело № 2451». Раскрыл ее.
– В обвинительном заключении говорится, – прочел он. – Отправив в город Великий Гусляр диверсионную группу в составе восьми человек, гражданин Минц Л.Х. поручил диверсанткам под видом приезжих покупательниц икры отравить руководство города, а также взорвать мост через реку Гусь.
– Это чепуха! – возмутился Минц.
– Они признались, – кратко и даже печально отозвался лейтенант. – Здесь есть все их показания.
– Отпустите их, немедленно! – воскликнул Минц. – Они ни в чем не виноваты.
– Значит, признаете? – Губы лейтенанта тронула улыбка.
– Я признаюсь в чем угодно, – сказал Минц. – Вам все равно не понять.
– Следуйте за мной! – приказал лейтенант. – Заодно возьмите стол.
– Не ходи! – закричал Удалов. – Они не выпустят.
– Дело не во мне, – объяснил Минц. – Я отправил наших женщин в прошлое. Я несу за это ответственность.
– Но он же их не отпустит, – вмешался Грубин. – Они же с тобой по одному делу проходят.
– Разумеется, – сказал лейтенант. – Чрезвычайная тройка скажет свое слово. Если диверсантки не виновны, они вернутся к вам. Но если… – И с улыбкой лейтенант приложил ко лбу палец и щелкнул языком.
Удалов пошатнулся от ужаса.
– Прощайте, товарищи, – сказал Минц Удалову и Грубину и сделал шаг к двери.
И тут они услышали голос Ложкина, который вернулся к двери.
– Что тут происходит? – спросил он.
– Вы, гражданин, проходите, не задерживайтесь, – приказал лейтенант. – А то тоже попадетесь.
– Постой, постой, – проговорил Ложкин.
– Они арестовали наших женщин, – сообщил Удалов. – И теперь Минц идет жертвовать собой.
– Никуда он не идет, – не согласился Ложкин.
– С дороги! – прикрикнул на старика лейтенант.
А тот произнес:
– Узнаю, узнаю тебя, Коля.
– Что такое? Мы незнакомы.
– Мы еще как знакомы, – сказал Ложкин. – Был у меня в молодости эпизод. Демобилизовавшись, я прослужил некоторое время в органах. Знакомьтесь!
И тут все поняли, что лейтенант и есть Николай Ложкин, только сильно помолодевший.
