Андрей Спирягин - В гостях у Черного Проповедника
- Клим - это мое порождение, - горько сказал Хрустальный Профессор.
С топотом и шутками друзья ввалились в необъятную комнату. Вся она была увешана ратными трофеями и оружием. На обширных коврах висели мечи и секиры, а по углам размещались машины Хрустального Профессора и пыточный инструмент. Присутствовали и головы поверженных противников: белые и черные, клыкастые и искаженные злобой, все знатные воины. Дим многих знал...
Шел процесс кормления ребенка.
Вервольф очень слабо представлял себе общение Клима Полигалова с детьми. Одноглазый крутился, лебезил и все пытался спеть услышанное как-то от Дима "Утомленное солнце". При всех достоинствах Клима голос у него был противный, и младенец с недетской решимостью обрывал его поползновения. Клим прекращал...
- Кушай, кушай. Спеть тебе что-нибудь? - гремел Клим. - Скажи Климушке: "Спо-ой"...
- Нет, - отрезало чадо.
- Все верно, - снова заныл в таверне Профессор. - Это все я виноват. Что может быть сентиментального в этом ребенке?
- Господи! Куда уж нам быть сентиментальное. Не хватало, чтобы у нас появился еще один добряк Полигалов, или сколько их там может появиться. По-моему, в этом доме не хватает именно твердости и воинственности.
Дим снял со стены алебарду, выбрал на глазок машину-убийцу поужасней, заржавевшую от вечного бездействия, и нанес сокрушительный удар.
В глазу Полигалова загорелся дьявольский веселый огонь. Он повернулся, он встал во весь рост, затмив свет, он топнул ногой, отчего со стен с грохотом посыпалось оружейное барахло.
- Черт возьми! - проорал он, бешено сверкая белком и выволакивая какую-то железяку из-за пояса. - Мой лучший экземпляр!
Пан, скучая, отвернулся и решил пообщаться с отпрыском. Сзади громыхало железо и рушилась рухлядь, слышалось сопение Клима и подзадоривающие выкрики Вервольфа, Словом, они рубились. Что-то попутно взрывалось, но это было неинтересно.
- Все дело в том, - говорил Пан полигаловскому чаду, - что наш толстяк слишком добр, и поэтому собирает у себя всю эту мерзость, дабы ей не пользовался кто-нибудь другой. Ну разве это метод?
- И этот тоже, - серьезно ответил младенец. Пан приподнял бровь.
- Вся моя коллекция испорчена, - сказал Клим с фальшивой горечью.
- Еще соберешь, - небрежно махнул рукой Дим.
- Я оторву тебе голову, - соврал Полигалов вдобавок.
- Корми дитя, - сказал Дим и добавил, обращаясь к Пану: - Идем, здесь больше делать нечего.
Поскучневший Клим взялся за ложку...
Когда они вернулись, оказалось, что Черный Проповедник успел подкинуть им гостью. То есть желающих было много, но Проповедник умудрился ужать всех в одну. Впрочем, Дим ее знал. Ее звали Жигелла. Она любила нищету, гордо несла свой крест и презирала всех, кто живет богаче ее. Почему она презирала всех, кто живет беднее ее, Дим не понимал. Она жаловалась на жизнь, портила Диму настроение и сравнивала человечество с племенем головастиков, до которых, впрочем, оно тоже не дотягивало, Вервольф вяло кивал, не понимая, почему он все это терпит. Его уже совсем было разобрала скука, но положение спас новый посетитель.
С треском, сыпя искрой и распространяя запах озона, на сцене появился представитель сверхцивилизации, увешанный приборами и наполовину невидимый. Он тут же начал хвастать, как славно им удалось вывести с умирающей планеты целые народы, постоянно увязая в подробностях и доставляя всем неслыханное удовольствие. Пан хохотал, как сумасшедший, и даже закурил, чтобы успокоиться. Светясь самодовольством, представитель также расписал картину переноса вслед за несчастными и их солнца, дабы они не очень горевали.
- Представляете, - причмокивая и щелкая пальцами, говорил сверхгуманомд, - они проснутся утром и увидят собственное солнце над головой!..
Впрочем, последнее время он стал обижаться на смех, старался меньше удивлять всех своей мощью, и чтобы прослыть своим парнем, не чурающимся общества, стал говорить, что любит, когда в его кружке с вином плавает муха. В эти минуты на него страшно было смотреть.
Хрустальный Профессор наконец перестал мучиться угрызениями совести и уснул, тут же превратившись в пепельницу, а Вервольф грубо отпихнул его от себя локтем, потому что Профессор храпел.
- Так ты хочешь сказать. Пан, - продолжил Вервольф разговор, - что злу можно создать условия, а можно и нет...
- Твоя удивительная прозорливость восхищает меня, - ответил Пан. Особенно если учесть, что эту фразу я слово в слово сказал тебе пять минут назад.
- Не дерзи.
- Смотри, смерть рождается в умах многих, но в силу ее обращают единицы. Что может клерк, видящий во сне горы трупов? Наполеона же можно лишить его скипетра. Если ты сильный, замкни на себя проявления мерзости, и они будут работать вхолостую.
- Ну, - вообще говоря, это трудно, - сказал Вервольф, потягиваясь. - Ты выходишь на поле брани, с горящими глазами и готовый ко всему, у тебя широкая грудная клетка и хорошо развитая мускулатура, что само по себе труднодостижимо, а это первое условие. Ты зычно кликаешь врагов, обещая прописать им ижицу, а они, может, и не знают, что они враги, ну, или кем ты их там считаешь. И Бог знает, кто за это возьмется... Может, это вовсе и не такое интересное занятие.
- Ну-ну! Поминать Бога в заведении Черного Проповедника неприлично...
В воздухе плавали сны Хрустального Профессора.
Профессор делал что-то ужасное. Дышащие холодной смертью машины кружились по залу, требуя воплощения. Профессор отмахивался от них, убегал, прятался, но все равно создавал их, плача навзрыд. Вервольф поморщился и закурил сигарету.
Пан толкнул Дима в бок и Вервольф посмотрел на представителя сверхцивилизации. Тот был жалок, потому что, икая и давясь, пытался отхлебнуть из кружки, в которой плавала муха. Представитель был брезглив и не выносил мух. У него на родине мух давно не было, и Вервольф подумал, что тому, наверное, надо было выбрать какой-нибудь другой способ. Муха была изрядно потрепана; вероятно, представитель приносил одну и ту же, и в таком случае уж конечно ее продезинфицировал.
Сны Профессора продолжали плавать вокруг посетителей, нагоняя на них тоску...
В таверну ввалился Дизайнер. Он был пижон и носил темные очки в любую погоду и при любом освещении; очки были красивые, но естественно, что при плохом освещении он ориентировался слабо.
Здесь, однако. Дизайнер был завсегдатаем. Черный Проповедник приваживал его сюда, поэтому, хоть и натыкаясь на предметы, пришедший придерживался довольно верного направления.
- Вы все головастики, - с ненавистью проговорила многосущностная Жигелла, косясь на храпящую пепельницу, - но и они переживут вас. Они живут пятьдесят миллионов лет.
