Владимир Владко - Фиолетовая гибель
— Да нет, все это, конечно, тоже бывает, — так же лениво ответил Фред. — Только причина всему — лень. Она заложена в человеке с самого начала. Вот, например, ты. Тебе смертельно хочется быть ученым. А почему? Потому, что для тебя это был бы самый легкии путь. Копаться под руководством какого-нибудь профессора в страшно научных мелочах… скажем, влиянии трансформатора на конденсатор или наоборот…
— Не говори о вещах, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия, — презрительно фыркнул Джеймс.
— Ладно, ладно, я ведь и не настаиваю. Главное, что тебе это было бы очень легко и приятно: такой уж у тебя склад характера, Джеймс, и ты тратил бы на это дело меньше энергии, чем на что-либо другое. Ну, а если бы ты чего-нибудь добился, тогда деловой человек вроде меня смог бы сделать из этого хороший бизнес. Немножко толковой рекламы: покупайте конденсаторы Джеймса Марчи, и они на сто процентов улучшат ваше пищеварение!
— Ну и чепуху ты несешь, Фред, — улыбнулся Клайд. — Какое отношение конденсаторы имеют к пищеварению?
— Неважно какое. Чем бессмысленнее реклама, тем больше ее запоминают, — авторитетно ответил Фред. — Это ведь уже по моей части, кролики. Впрочем, дело не в этом. Я хочу сказать, что в таком случае пришел бы и мой черед продвинуть вперед науку. Я продавал бы твои конденсаторы, а у тебя появились новые доллары на очередное изобретение. А почему? Да потому, что мне это было бы легче всего делать. Легче — значит, без лишней затраты энергии. Опять же причиной оказывается лень, в данном случае — моя. Ведь она бесконечно разнообразна в своих проявлениях. Чем не философия? Прагматизм высшей марки! Истинно то, что полезно и удобно! А так как сейчас самое полезное и удобное идти спать, то я этим и займусь.
— Нет, ты погоди, я хочу сказать тебе, что… — начал было Джеймс, но Фред отмахнулся:
— Успеешь и утром. Кстати, каждую философскую концепцию надо хорошенько усвоить, переварить перед тем, как возражать ей. Вот ты этим и займись сегодня.
И он ушел в палатку. Беззаботный свист, раздавшийся из нее, свидетельствовал о том, что Фред Стапльтон вполне доволен своими рассуждениями.
— Возмутительно! — продолжал горячиться Джеймс. — Нет, ты подумай, Клайд, ведь то, что он сейчас говорил, просто оскорбительно для человечества. «Лень двигает прогресс!» Какая ерунда!
— Ну охота тебе возмущаться? — почти сонно ответил Клайд. — Будто ты не знаешь Фреда?
— Но это глупые рассуждения! Демагогия!
— А для Фреда это вроде специальной гимнастики. Наверно, он хотел еще и позлить тебя, зная, как ты относишься к таким неуважительным вещам.
— Ты так думаешь? — недоверчиво спросил Джеймс.
— Ну конечно, — рассмеялся Клайд. — Между прочим, в том, что он говорил, что-то все же есть.
— И ты тоже? — укоризненно сказал Джеймс.
— Нет, нет! Конечно, дело не в человеческой лени. Это чепуха. Но замени слово «лень» на «недовольство» — и тебе, по-моему, нечего будет возражать.
— Как это?
— Человек творит, изобретает, совершенствует потому, что он всегда недоволен тем, что уже сделано. Это, мне кажется, постоянный импульс творчества. И здесь главное, как ты считаешь?
— Ну, так получается совсем иначе, — протянул Джеймс. — С этим трудно не согласиться. Понимаешь, это вполне благородный импульс. А то — «лень»! Черт знает что такое!
— Следовательно, можно идти спать, — улыбнулся Клайд. — Видишь, вот и еще одно здоровое зерно в рассуждениях Фреда.
— А ну тебя, — махнул рукой Джеймс, но уже совсем мирно.
И они отправились в свои палатки.
2
Клайд вспоминал сейчас эти разговоры, и ему приходило в голову снова то же самое: удивительно странно, что они с Фредом Стапльтоном и Джеймсом Марчи так дружны. Ведь если вдуматься, то все они очень разные люди. Даже не просто разные, а прямо различные. Между тем их дружба началась еще в колледже. И продолжалась до сих пор, хотя внешне судьбы всех троих разошлись. Высокий, плечистый Фред Стапльтон, лучший бейсболист колледжа, оказался агентом по сбору объявлений, мечтающим о собственной конторе, которая обязательно была бы очень доходна и давала ему средства для самостоятельной биржевой игры. А пока он довольствовался изучением курсов не принадлежавших ему акций, азартно играл на их повышение или понижение, не имея, к сожалению, этих акций, не раз оказывался владельцем целого богатства, тоже, к сожалению, воображаемого. Но он не унывал и убежденно доказывал, что его время еще придет.
«Коротышка» Джеймс Марчи по воле судьбы стал механиком автозаправочной станции и честно приводил в порядок капризничавшие моторы автомобилей всех марок. И единственное, в чем его можно было упрекнуть, это то, что он всегда чересчур долго возился с новыми образцами машин. Нет, как правило, ремонт и в таких случаях не занимал у Джеймса много времени: механик он был действительно превосходный. Но когда у тебя в руках оказывается новенький «кадиллак» или «ягуар» со всевозможными приспособлениями и усовершенствованиями текущего года, то от него трудно оторваться, пока не пощупаешь самолично, как это все выглядит и действует. Чаще всего, правда, после таких осмотров Джеймс Марчи, махнув рукой, заявлял: «В общем, чепуха. Рекламные штучки!» Но посмотреть на все такие штучки ему обязательно хотелось. Впрочем, это касалось не только автомобилей. В газетах Джеймс интересовался больше всего статьями и заметками о научно-технических новостях и даже читал популярные книги по различным отраслям знания. Во всяком случае, он был для своих друзей почти непререкаемым авторитетом в научных делах и заслужил от Фреда Стапльтона иронический комплимент:
— Понимаете, Джеймс знает буквально все! Он может разобрать и заново собрать любой радиоприемник. Он не понимает только одного: как это говорят в Нью-Йорке, а слышат в Чикаго!…
Когда Джеймс впервые услышал эту фразу, он сначала немного опешил. А затем серьезно ответил:
— Ты, Фред, даже не отдаешь себе отчета, как это верно! Видишь ли, можно знать что-то разумом. И я кое-что знаю. Но одно дело разум, а совсем другое — чувства, эмоции. Для них многое всегда остается чудом, как бы ты его ни объяснял. Так, очевидно, и со мной. Разумом я все это понимаю, а чувствами — действительно нет. Ну, да, да, вот он — радиоприемник, а в Нью-Йорке — передатчик. Все понятно, если говорить о технике. А все равно это чудо. И его-то понять невозможно.
— Странный человек, чего ж тут понимать? — бросил Фред. — Радио и радио, вот и все.
— Нет, далеко не все, — задумчиво сказал Джеймс. — Наверно, такое отношение к вещам вообще присуще человеку… если он всерьез задумывается о них, а не просто поглощает все, что ему дают. Как корова, или лошадь, или другое млекопитающее.
