Станислав Лем - Exodus
- Чернявый, с перстнем и баками. Шарманщик или фокусник, из тех, что с силомерами.
- Болтают?
- Он треплется. Строит глазки.
- А она?
- Может, хватит? Пошли, Мат. Это бессмысленно.
Друзья поднялись, и, когда Мат нагибался за рюкзаком, ему даже не пришлось оборачиваться, чтобы увидеть стену, выложенную синим кафелем. У брюнета был оливковый цвет лица, пиджак с подложенными ватой плечами и грудью, брюки песочного цвета и ядовито-оранжевые туфли. Он выклёвывал вилкой рис на тарелке своей соседки, а та очаровательно смеялась, будто бы защищаясь от вторжения. Мат забросил за спину рюкзак, Том помог застегнуть ему ремни, и они пошли.
Том жил рядом, но его улица походила скорее на окраинную - у самого дома росла липа. Она уже отцвела. Из окна комнаты можно было срывать листья. Мат ждал внизу, в холодных сенях, - Том сам отнёс рюкзак наверх. Минуту спустя загремели ступени под его ногами. Друзья неторопливо вышли, некоторое время молчали. Лотки ломились от фруктов. Ногам становилось нестерпимо жарко в тяжёлых башмаках. На углу, у кинотеатра, посмотрели фотографии и направились дальше.
- Послушай Мат, я хочу тебе кое-что сказать.
Приятель взглянул на Тома сверху вниз - наконец-то!
- Что же, например?
- Не здесь.
- Вот как? Хочешь, поедем в бассейн?
- Нет. Отвратительные голые туши - толстяки, старые бабы, - и всего этого больше, чем воды.
Мат приподнял брови - не успел он вернуться, как Том уже командует.
- Так куда же?
- Туда, где никого нет.
- А именно?
- Идём.
Больше они об этом не говорили. Мат несколько удивился, когда сели в автобус, 68-й загородный, но промолчал. Ехали долго; несмотря на открытые окна, было душно. Небо заволакивала какая-то пелена, хотя облаков как будто не было. Когда ехали по солнцепёку, становилось трудно дышать. На последней остановке они вышли и, миновав садовые участки, огороженные свежевыкрашенной сеткой, свернули в боковую аллейку. Только теперь Мат понял.
- Будь ты не ладен! Мы идём на кладбище?
- Ну так что же? Там никого нет.
Ворота были заперты, они прошли немного дальше, к калитке. Сначала появились огромные, серые, позеленевшие гробницы аристократии - маммоны с лепкой, изваяния с колоннами; семейные склепы с цветными стёклышками, миниатюрные храмы, мавзолеи. Когда свернули с главной аллеи, дорога стала сужаться. Вместо асфальта здесь был гравий, сухой и сыпучий, по сторонам надгробья поменьше, стандартные, словно сошедшие с конвейера; бетонные глыбы, кое-где чернели полированные плиты, на некоторых надписи уже стёрлись, буквы выкрошились.
Они шли дальше. Всё больше было старых деревьев, могилы терялись в высокой некошеной траве. Наконец, Том остановился у часовенки среди берёз.
- Здесь?
- Сядем.
- Ладно.
Поодаль стояла скамейка, трухлявая, рассохшаяся, в щелях - зелёный мох, сухие кленовые листья. Сели. Том открыл новую пачку сигарет, Мат постучал сигаретой о ноготь, достал пробковый мундштук. Наверное, специально купил к этой встрече. Но ничего не сказал. Они закурили.
- Я всё это время не курил, - признался он, пуская дым через нос и рот.
- Ты?!
- Да, но потом надоело. И вовсе не из-за того, что нельзя было иначе. Просто - чего ради воздерживаться?
- Расскажешь как-нибудь?
- Сперва ты. Ведь говорил...
Том отчаянно затягивался.
- Что за история? Бабёнка?
- Вот ещё...
- Тогда постой. Догадываюсь. Ты что-нибудь придумал? Опять?
- Мат, ей-богу...
- Знаю, знаю. Это не липа, всё абсолютно реально, дело верное, могу даже поклясться. Допустим, ты всё это мне уже сказал, а теперь выкладывай.
- Ты надо мной смеёшься.
- С какой стати? Ну, выдумщик, не заставляй себя упрашивать...
Том, тронутый, улыбнулся, склонил голову.
- Ну разве я виноват, что придумываю вещи, которые никому не приходят в голову.
- Конечно. Разве я говорю, что это плохо? Это хорошо. Ну?
- Видишь ли... теперь... это нечто большее. Не знаю, как объяснить. Ты не поверишь.
- Ну не поверю. И что же случится?
- Хочется, чтобы поверил.
- Том, валяй!
Молчание продолжалось довольно долго. Они затягивались, стараясь не стряхнуть пепел, шелестели берёзы. Было пусто.
- Тут... дело касается летающих тарелок.
- Ага, - кивнул Мат.
- И... ещё кое чего. Йети, например.
- Йети?
- Да, обезьяны с Гималаев. Ты же знаешь.
- А... Следы на снегу?
- Да. И ещё... В общем иногда пишут, что может произойти нашествие на землю, и могут сюда прилететь существа с какой-нибудь другой планеты.
- Да, пишут.
Но всегда пишут, якобы нашествие это только будет и никогда - что оно уже было. Понятно?
- Почему же? Я читал однажды, что на землю прилетали примерно миллион назад, когда ещё не было людей...
- Суть не в этом. Оно было, но не так давно. Ну скажем, лет тридцать назад.
- Действительно?
- Да, на самом деле, не в книгах.
- Как же могут писать о нашествии, если его не было?
- Именно - было.
- Неужели? Тогда где же они - эти выходцы с другой планеты?
- Здесь.
- Летающие тарелки? Это не ново.
- Летающие тарелки тоже играют тут кое-какую роль, но дело не в них. Послушай. Представь себе: какие-то существа с другой планеты наблюдают за Землёй и намереваются её завоевать. Они видят - у людей высокая техника, и если дойдёт до войны, она будет длительной и кровавой, и неизвестно, чем кончится. Они хотят избежать схватки. И создают план: пусть люди сами сделают всё, что нам нужно.
- Перебьют друг друга, да?
- Что-то вроде этого. Но как это сделать? Если бы на земле появились какие-то новые существа, непохожие на тех, каких мы видим повседневно, люди сразу бы их заметили. Значит, надо послать нечто такое, что останется незамеченным. Это они и сделали.
- Летающие тарелки?
- Нет! Ведь тарелки производят сенсацию - каждый обратит внимание, пришлось людей послать.
- Как - людей?
- Настоящих, живых, из плоти и крови, но сделанных так, что действуют они только в интересах тех, кто их послал. Понимаешь?
- Разве это возможно? Искусственно созданные люди?
- Точно не знаю. Не совсем искусственные. Встретишь такого - и не отличишь от обыкновенного человека... такого можно опознать только по его делам.
- А что он делает?
- Готовит атомную войну.
- Как?
- Думаю, они начали это гораздо раньше, чем тридцать лет назад. Может, и сто? По ночам, где-нибудь в пустынной местности, или как-то иначе, они высаживали десанты, разумеется без оружия. Летающие тарелки доставили, скажем, несколько тысяч людей - их людей. Каждый имел имя, фамилию, свою биографию, конечно вымышленную, но он сам об этом не знал.
- Как же так?
- Это самое главное во всём плане! Эти люди - орудия, поступающие так, а не иначе в силу своего характера, образа мыслей. Так уж устроен их мозг. Им и невдомёк, что их кто-то где-то когда-то создал и всё разместил так, чтобы они стали именно такими. Важно было, чтобы именно эти люди оказались на самых ответственных постах. Конечно, это шло очень медленно. Порой в одном месте удавалось, в другом нет. Иной раз, добившись цели, человек вдруг умирал, так и не успев ничего сделать. Кроме того, они ведь не автоматы. Очевидно, не могли сделать так, чтобы эти люди только и рвались сбрасывать бомбы. Сразу стало бы ясно, что они полоумные, и никто бы не доверил им важных постов. Главное, чтобы такие люди существовали, чтобы характер у них был неуступчивый и думали они о том, что нормальному человеку не придёт в голову, чего он отнюдь не хочет. Достаточно было их настроить на этот лад - и оставалось лишь терпеливо ждать. Они, разумеется, не знали, сколько пройдёт лет, прежде чем вспыхнет война, - двадцать, пятьдесят, а может и сто. Но спешить им некуда. Не горит. Здесь игра покрупнее, стоит подождать. Они предпочитают действовать медленно, но верно, чтобы всё шло как бы само собой.
