Роберт Сойер - На поверхности
Поэтому крабов требовалось подчинить, так же, как, вероятно, были подчинены элои за много столетий до рождения Граха. Они должны научиться ценить честь быть пищей для морлоков. Ведь таков, в конце концов, естественный порядок вещей.
Грах надеялся, что война будет короткой. Если крабы разумны, то они поймут, что морлоки никогда не станут забирать больше нескольких из них за раз, что для отдельного краба вероятность быть съеденным именно сегодня весьма невелика, и что это будет, в сущности, небогатое событиями сосуществование небольшого числа слом поработителей с массами порабощённых.
Однако если война окажется долгой, если им придётся убить всех крабов до единого — что ж, да будет так. Грах и другие морлоки не имели никакого желания привозить в будущее элоев; они были хороши в качестве пищи, но жить на поверхности вместе с этими хилыми смеющимися тварями было немыслимо. К счастью, в эти далёкие времена существовали и другие формы жизни, пришедшиеся морлокам по вкусу: Грах уже пробовал плоть огромных существ, напоминающих бабочек, которые иногда поднимались в здешние тёмные небеса, отчаянно молотя крыльями по разреженному воздуху. А были ещё существа, которые плавали в море или иногда выбирались на берег; многих уже попробовали и их и признали весьма вкусными.
Грах оглянулся. Ещё одна машина времени возникла на пляже; теперь пустовали лишь два места из ста двадцати. Скоро начнётся атака.
* * *
Возможность для внезапного нападения практически отсутствует, говорил Постан, лидер морлоков. День и ночь здесь ничего не значат — каждый час, да и год тоже, здесь в точности похож на любой другой; здесь не бывает покрова темноты, под которым можно бы было наброситься на врага.
Поэтому как только сто двадцать морлоков были готовы, они просто побежали через пляж, потрясая железными дубинками длиной в рост морлока.
Крабы либо услышали приближение атакующих, несмотря на их старания дышать как можно тише, либо ощутили вибрацию их шагов через песок. Так или иначе, ракообразные — два десятка их было на виду, хотя другие могли скрываться в складках местности — все разом повернулись к приближающимся морлокам.
Грах раньше уже бывал в бою — он был в группе, преследовавшей прибывшего из прошлого великана в лесу у стен древнего дворца из зелёного фарфора. Он помнил свирепое пламя, бушующее в лесу, и помнил возбуждение, боевой азарт. В ту ночь им не повезло. Но в этот раз Грах был уверен, что их ждёт триумф.
Морлоки быстро учились. Они никогда бы не додумались использовать дубинки для нападения на других живых существ; с элоями, в конце концов, они справлялись и без них. Но в ту ночь — несколько лет назад, плюс, теперь, несколько миллионов — когда морлоки сражались с древним великаном, они видели, как он пользуется металлическим ломом, по-видимому, отломанным от какой-то древней машины, чтобы крушить черепа. И подземные мастерские занялись не только копированием странной машины великана, принцип действия которой был по-прежнему не слишком ясен, но детали которой было легко выточить или выковать. Нет, заводы также принялись производить крепкие железные штыри. Грах бежал, держа свой над головой и предвкушая треск, с которым будет раскалываться экзоскелет под его ударами.
Крабьи клешни в длину были почти как предплечье морлока. Они щёлкали, открываясь и закрываясь — звук казался странно механическим в этом мире далёкого будущего. Грах знал, что теперь нужно выставить лом перед собой, и действительно, ближайший краб почти сразу же бросился на него. Клешня существа сомкнулась на ломе, который завибрировал у Граха в руках. Но как бы ни была сильна клешня, она не смогла перекусить железный стержень. Другой морлок справа от Граха размахивал своим ломом, пытаясь заставить ракообразное схватить его другой клешнёй. А третий морлок — это была Билт — взобралась на краба сзади и теперь шла по его панцирю и снова и снова била по нему своим ломом. Краб отчаянно махал своими усиками, и Грах успел заметить, как один из них достал Билт, оставив отметину на её лице. Но тут Билт удалось-таки нанести смертельный удар — с громким треском лом врезался в хитиновый купол между глазными стебельками краба. На мгновение стебельки вытянулись вверх, а потом вдруг опали и улеглись друг поверх друга на разбитом панцире, и их залила сочащаяся из пролома жидкость.
Многочисленные ноги существа одна за другой подломились, и его линзовидное тело свалилось на песок. Белт издала восторженный вопль, и Грах последовал её примеру.
Помочь убить врага — это хорошо, но Граху хотелось одержать собственную победу. Несколько крабов уже убегали, спасаясь от натиска морлоков, но Грах сосредоточился на одном, особенно уродливом, чей панцирь был особенно густо покрыт зелёноватой коркой, пятнавшей некоторых из них.
Грах на мгновение задумался, нет ли других способов победить краба. Убить врага самому — это здорово, будет о чём рассказать, но лучше всего было бы сделать это способом, до которого не додумался никто другой.
У него было всего мгновение, чтобы собраться с мыслями: пятьдесят или около того морлоков разбегались в стороны, преследуя отступающих; остальные вели схватку с оставшимися гигантскими членистоногими. Однако пока что никто не преследовал краба, который привлёк внимание Граха.
Грах побежал к выбранной цели; шума было достаточно, чтобы скрыть звук его шагов — трескающийся хитин, вопли морлоков, резкие крики гигантских бабочкоподобных существ, носящихся в небе. Краб был повёрнут к Граху задом и не оборачивался по мере того, как расстояние между ними сокращалось.
Когда Грах, наконец, настиг отвратительное создание, он воткнул свой лом в мягкую землю и вытянул руки. Он запустил ладони под левый край крабьего панциря. Со всей силой, на какую был способен, он стал поднимать бок краба.
Суставчатые ноги левой стороны принялись отчаянно дёргаться, утратив контакт с землёй. По мере того, как Грах всё больше и больше наклонял существо, становилось видно сложное устройство его нижней, подпанцирной части. Краб же не мог видеть, что Грах делает; не хватало длины глазных стебельков. Однако его клешни панически щёлкали. Грах продолжал его поднимать, выше, выше, пока тело существа не встало вертикально. Последний мощный толчок опрокинул краба на спину. Ноги быстро двигались, пытаясь нащупать опору; передние клешни пытались его перевернуть, но тщетно.
Подобрав свой металлический лом, Грах вспрыгнул на брюхо твари, приземлившись на колени; отвратительные суставчатые конечности метались и дёргались под ним. Потом он взял лом обеими руками, поднял его высоко над головой и ударил что было силы. Лом пробил брюшную броню краба и легко вошёл в мягкие внутренности. Грах снова ощутил сопротивление, когда лом упёрся в дальний край панциря, но он налёг на него обеими руками и всем весом своего тела, и экзоскелет не выдержал. Краб немного подёргался в конвульсиях, но в конце концов затих, пригвождённый к песчаному пляжу.
