Елена Ванслова - Ралли «Конская голова»
Мы видим, что пути прогресса извилисты, что это отнюдь не спираль, которая неуклонно ведет вперед и вверх, что целые поколения могут пробуксовывать на ухабах истории. И в далеком будущем владелец гигантских военных заводов, самый богатый человек в мире, продавец смерти Дэммок, оказывается, может обладать самой пещерной системой ценностей. Перед смертью он оставляет людям весьма своеобразное наследие — сокровища истории и культуры в конце тоннеля вместе с ядерным зарядом; обезвредить его может лишь уникальный бегун, который стометровку промчится за 8.20 секунды, установив немыслимый мировой рекорд. Дэммок любил большой спорт, занимался легкой атлетикой, но принятие закона о запрещении профессионального спорта вызывает у него острый приступ ненависти ко всему человечеству. Да, мир значительно изменился к лучшему, человечество наконец поняло, что погоня за наивысшими достижениями, за рекордами подвела людей к пределам их физических возможностей. Это случилось тогда, когда наступила эпоха всеобщего и полного разоружения, поставившая человечество на более высокую ступень нравственного развития. И потому наконец-то в широких масштабах стали запрещать все связанное с агрессией (бокс, фехтование, тяжелую атлетику) и всемерно развивать то, что связано с эстетикой. Однако даже и в этом, более гармоничном, мире встречается немало людей с патологической системой ценностей (А. Скаландис, „Последний спринтер“).
Интересно, что та же мысль встречается и в рассказе другого советского фантаста, Л. Панасенко („Побежденному — лавры“). Этот рассказ относится к весьма распространенному в фантастике жанру „предупреждения“. Ошибка компьютера в 1996 году и ядерный смерч привели к тому, что на Земле воцарились столетние сумерки. Песок и пепел, ураганные ветры вынудили людей уйти под землю. И там оставшиеся в живых прокляли все виды спорта, связанные с насилием над личностью. Мир наполнился уродами — вот человек с двумя головами, каждая из которых думает по-своему, вот кентавры, вот люди-птицы, а вот шестирукий Константин. И вновь живые существа — их и людьми-то не всегда можно назвать — состязаются во имя Зевса и присуждают побежденному марафонцу Ясону восемь сухих лавровых листиков — пародия на прежние древние Олимпийские игры. Однако самое удивительное то, что даже в этом страшном мире человек все же тянется к олимпийским идеалам, к этим хилым зеленым росткам, которые пережили все катаклизмы. Ликвидирован бокс и в мире межпланетного чемпиона Быка Уандера (рассказ Мак Рейнольдса „Гладиатор“, США). В этом мире давно уже принято, чтобы планетами Солнечной системы в течение десяти лет управляла планета, выставившая победителя. Этот рассказ весь выдержан в юмористических тонах. Вместо бокса предлагается бой „на кулачках“, люди смеются над самой мыслью о гладиаторских играх — ведь фарс несовместим с чувством собственного достоинства.
Все рассказы, о которых шла речь выше, рисуют миры далекого будущего и показывают, какую же роль может играть спорт в изменившихся условиях, в жизни новых поколений. Однако есть в сборнике и ряд рассказов, которые являются как бы фантастическими сколками с реальной действительности. Сегодняшние порядки в них перенесены в завтрашний день, что создает подчас комический эффект. Так, в рассказе Вида Печьяка „Дэн Шусс побеждает“ (перевод со словенского) дается типичная для стран Запада картина: знаток крупных международных скандалов и афер репортер журнала „Фейерверк“ Чифи в поисках сенсационных разоблачений встречается с таинственным гонщиком Дэном Шуссом. Страсть к наживе толкает аферистов к созданию робота, как две капли воды похожего на Дэна и выигрывающего все гонки. Казалось бы, разоблачив аферистов, Чифи должен быть счастлив. Однако он и сам пользовался не слишком чистыми средствами для достижения своих целей. Так или иначе, но после этого Чифи расстается со спортивной журналистикой.
Обратимся теперь к рассказу Джеймса Типтри-младшего (псевдоним блестящей писательницы Элис Б. Шелдон, психолога по профессии, одного из видных мастеров современной американской научной фантастики) — „…тебе мы, Терра, навсегда верны“. Это то, что в фантастике называют „космической оперой“, — буйное воображение подсказывает автору яркое описание галактических спортивных состязаний. И кого здесь только нет! „Зеленое чудище с Мюрии, нематериальные кретины из туманности Конская голова“, корытообразная тварь, покрытая слизью, и др. Буйная фантазия подсказывает Типтри изображение космолетов для прыжков по кривизне континуума и прочие чудеса. Все это дается с немалым юмором. Однако главное в рассказе — апофеоз человечества, его роли в мире. Терра стала синонимом честности и неподкупности в глазах всей Галактики. Земляне потеряли свою планету, но они сделали все, чтобы на Планете Состязаний объединить самые разные виды живых существ.
Отсвет породившей его эпохи ощущается и в рассказе одного из наиболее известных советских фантастов К. Булычева „Коварный план“. Все в нем пронизано юмором, все узнаваемо, когда речь заходит о герое Стропилове из Великого Гусляра. Спортивное увлечение гуслярцев оказывается весьма своеобразным — раньше шли стенка на стенку, потом занимались колбоксом, а вот теперь не без влияния „шпионов империализма“ крутят шарики, создавая своеобразные узоры. Шарики, конечно, подбросили пришельцы из иных миров — вон их космический корабль стоит на полянке в лесу. Но мы хитрее других, мы давно знаем, что „Россия — родина слонов“, поэтому профессору Минцу и удалось закрутить пришельцу мозги пасьянсом своей бабушки, а заодно избавиться и от опасных пришельцев с их кораблем, и от не менее опасных шариков.
Если стихия К. Булычева — юмор, то у К. Ковалева (рассказ „Чиканутый“) звучит иная, более тревожная нота. Мы опять в узнаваемом мире начала 50-х годов, в мире, где в футбол играет Виктор Понедельник, где в газетах нападают на „бездарного“ композитора Шостаковича и разоблачают кремлевских врачей-убийц. В этом контексте автор и просит рассмотреть, сколько же весит совесть. Весы возле футбольного поля не простые, но немножечко волшебные, и они показывают, что от вранья мальчик может потяжелеть на 10 кг, а насколько от вранья тяжелеет все общество, пока установить не удалось. При этом волшебные весы „взвешивают“ и учитывают те мысли и выводы, к которым человек пришел сам, без подсказки и понуждений. Тем самым центр рассказа перемещается в нравственную плоскость.
К проблемам нравственности тяготеют и другие советские фантасты, например В. Головачев („Волейбол-3000“). Он рисует Землю коммунистической эры, где, как ни странно, возродили первобытные леса, где приняты этические нормы мыслесвязи — никто не читает мыслей собеседника без его разрешения, хотя все умеют это делать. Гениальный волейболист Иван, перенесенный из XX в XXX век, понимает, что главная заслуга общества будущего — реализация человеческих возможностей, максимальное их выражение. Именно Головачеву принадлежит то, что можно назвать гимном спорту. Он описывает сражение на волейбольной площадке XXX века. Всех его участников охватывает вдохновение, и кажется, будто на площадке не две команды, а лишь два многоруких великана — до того слаженно, упоенно и вдохновенно они работают. Пережив это непередаваемое ощущение единства с другими людьми, герой рассказа уже не может принять эгоистического решения и предпочитает погибнуть сам, нежели погубить других людей.
